В конференц-зале, который Министерство внутренних дел выделило в их распоряжение, стратеги комитета закручивали последние болты: после успешного завершения двух первых этапов их моральное состояние было превосходным. Но расслабляться не стоило. Бофор настаивал именно на этом.
— Мы вышли на финишную прямую. Франсуаза Браше скоро начнет свою кампанию, э… как вы ее назвали, Франсуаза? Да, именно так, «Со стариками так дальше продолжаться не может». Сколько вам понадобится времени на ее проведение? Меньше чем полгода? Отлично. Нам пока будет чем заняться. Начать давить на Национальное собрание и на сенат: улица начинает требовать перемен. Более рациональное перераспределение богатств, увеличение помощи молодежи. Надо заставить депутатов высказаться, предложить решения вопроса. Но ни одно из них не будет действенным. Кроме одного, самого радикального, самого шокирующего. Возникает проблема: кто первый предложит наше решение? Только не мы. Мы его поддержим, проведем в жизнь, но оно не должно исходить от нас. Во всяком случае, официально. Что вы об этом думаете, Бертоно?
— То же, что и вы. Надо найти какого-нибудь депутата, который вбросит эту идею. Но депутата из другого лагеря. Потом мы с этим разберемся. Но кого именно? Безумца? Ворчуна? Честолюбца? Да, честолюбца. Кстати, у меня появилась одна идея. Я знаю одного депутата из «зеленых», который готов на все, чтобы получить министерский портфель. Да, чем больше я о нем думаю, тем больше он кажется мне подходящей кандидатурой. Я сам им займусь. В конце концов, он сделает это ради защиты окружающей среды, не так ли?
— Отлично. Как только эта идея будет высказана публично, мы ее подхватим. С неохотой, но ради спасения нации. Останется только сделать неизбежным референдум. Временной промежуток между датой объявления референдума и датой его проведения придется максимально сократить, чтобы застать оппозицию врасплох. Наша кампания будет к тому времени подготовлена, а они подготовиться не успеют. Если все пройдет гладко, через год заработают первые «Центры перехода». Полагаю, что мы хорошо поработаем.
С каждым днем тон выступлений Браше становился все жестче. После того как неправильное поведение стариков сначала удивляло, веселило, потом оно стало раздражать, вызывать гнев. Все уже твердо перешли на первую степень. Пресса уже больше не ограничивалась пересказом фактов, она стала их осуждать, призывать к вмешательству судебных органов с тем большей суровостью, что общество было вправе ожидать от стариков как минимум соблюдения гражданских норм поведения. Правда, не все же права должны быть им предоставлены!
