Какая необычная женщина! Как могла она что-то почувствовать?! О том, что, напившись, Шолто свалился с этой лестницы, знали только она и доктор Харвей. Удивительно, что при этом все кости остались целы, и даже синяков было немного, но шок, вызванный падением, оказался чрезмерным для его сердца. Доктор Харвей — более сорока лет он был лечащим врачом их семьи — просто засвидетельствовал смерть от сердечного приступа, чтобы избежать возможных сплетен и кривотолков в деревне и тем самым сохранить доброе имя Рейнбердов. Даже после смерти Шолто одно упоминание его имени приводило мисс Рейнберд в крайнее расстройство. А эта глупышка Хэриет теперь с ним заодно. Как они посмели заявить, что ее эгоизм не дает им приблизиться? Она совсем не эгоистична. Во всяком случае, не настолько, чтобы на это ссылаться. Ей всего-то и хочется, чтобы ее оставили в покое и позволили насладиться оставшимися годами жизни. Само собой разумеется, у нее даже не возникало мысли привести в дом мужчину, да, да, мужчину — сколько разговоров это вызовет в деревне, пересудов и многозначительных кивков в ее сторону… в их сторону. Но самое ужасное — это то, кем может оказаться этот человек, родившийся от такой матери, как Хэриет, и безвестного никчемного папаши, погибшего во время военной операции где-то в пустынях Египта. Нет, пусть все они остаются там, у самого горизонта, на своем длинном небесном плато, все без исключения. Их нет, а она жива и никого не желает пускать в свой дом.
Джордж проснулся среди ночи и сразу ощутил ее присутствие. Он продолжал лежать, стараясь не шевелиться, и про себя ухмылялся от удовольствия. Какая женщина! Он всегда спал так крепко, что мог не услышать строевой песни марширующей мимо изголовья его кровати армии. Верный Альберт ему в этом не уступал. Самый лучший и самый сонливый друг человека. Она конечно же не спит, но и не подумает нарушить его сон, пока он не проснется сам. Ему ясно представилось, почему и как она оказалась рядом. Наверняка, вернувшись в свой дом в Солсбери, она почувствовала острую потребность в обществе. В его обществе. Импульсивная Бланш, в поисках разнообразия после бесед с бесплотными духами. Возможно, Генри посвящен в тайны жизни и знает, как достичь гармонии с вечностью, но… Это он, Джордж, составляет для нее реальный мир, полнокровный и бестолковый, без забот о завтрашнем дне. Для него же самого любой мир не представляет ни малейшего интереса, если не является более или менее точной копией этого, пусть с некоторыми усовершенствованиями. Просто проснуться утром, как он делает уже много лет, и ощутить рядом с собой этот бесконечно теплый и щедрый источник наслаждений — одно это стоит тысячи лет пребывания на дрейфующем облаке под однообразие псалмов и нудные звуки арф.
