– Ты помнишь Эдриен Букер? – внезапно обратился к нему я.
– Нет.
Ким подняла глаза.
– Помнишь, Джеми. Она во «Франклине» училась.
– Да?
– Она была тихая, – сказал я, – но дружила с Чейзом Фитцпатриком и ему подобными.
Он открыл рот, словно в озарении, но оно не пришло. Тогда он его закрыл.
– Она бросила школу раньше времени, но, может, ты все же вспомнишь, она типа художницей была, – продолжал я. – Из семьи нефтяников. Обедала одна – возле сборных домиков.
– А! Она была в той пьесе, – Джеми забарабанил пальцами по матрасу, пытаясь вспомнить название.
Я надеялся на хоть какой-то намек. Но мой взгляд поплыл за его кровать, кто-то повесил на стену фотографии. Мне захотелось посмотреть на жену Джеми. Казалось, что снимки свежие, по большей части с какой-то вечеринки – на улице, под синим навесом. Небольшая группа людей: мне не удавалось угадать, кто же вышел за моего старого друга с автобусной остановки. Было непонятно. Никто из празднующих как будто бы не знал, что их снимают для фильма про социальную энтропию, разорванные связи и крушение отношений. Хельга – как я назвал женщину в толстых очках, помахивающую кулаком, которая на каждой фотке оказывалась в какой-то нравоучительной позе и которую я счел не женой, а какой-нибудь главенствующей тетушкой – руководила не каким-то маргинальным озлобленным меньшинством, а счастливой, нормальной, самодостаточной дружеской компанией.
Джеми щелкнул пальцами.
– Она разодрала своих детей! Такая высокая блондинка.
– Медея?[19] Ух ты! – Как здорово, что Джеми вспомнил. – А я об этом начисто забыл. Но это точно была Эдриен – она же как из греческой трагедии или типа того.
Мы рассказали Джеми о том, что с ней случилось.
– Вообще-то я прилетел, чтобы ее навестить, – вставил я.
– Так вы…
Я кивнул, как будто впадая в мечты.
– Летом после первого курса колледжа.
Джеми ждал.
– Мы встретились на вечеринке, – добавил я. Я думал, что сила моих чувств будет достаточно красноречива. Но если я скажу об этом вслух, то она как будто уменьшится. – И тем летом мы были вместе.
Больше я ничего не стал рассказывать. При этом я как будто бы ждал, что комната вокруг нас сейчас закружится, и в ней возникнет полноразмерная диорама со сценами из «Блюмонта», диванчиком из студии, террасой в небоскребе Букеров. Может, я смолк чересчур надолго. Джеми наморщил лоб и прочел что-то по моим глазам: я так давно этого ждал. Если конкретно: произвести на него впечатление.
– Так, ладно, – сказал он, – значит, вы были на связи?..
