Присутствие при этом разговоре сделало бы счастливым любого. Все мы получили особый опыт.
Интервью было окончено, но нам ещё предстояло многое сделать. Вернувшись в гостиницу, мы сразу начали работать над переводом интервью второго дня. Я знал, что если пройдёт слишком много времени, я уже не смогу восстановить в памяти некоторые фигуры речи и контекст разговора. Мы планировали закончить первый черновик книги в Дхарамсале. Пока мы сосредоточенно трудились над переводом, за окнами стемнело.
Мы продолжили работу на следующее утро и закончили к обеду. В тот момент мы действительно почувствовали, что интервью с Далай-ламой окончено. Неспешно наслаждаясь обедом в ресторане гостиницы, из которого открывался вид на долину, я почувствовал, что теперь наконец могу расслабиться. Во время интервью я полностью вверил себя энергии пространства, и каждый миг был поглощён разговором. Однако, работая над переводом, я осознал много нового.
Интервью закончилось взрывом смеха, однако финальный аккорд разговора был внимательно подобран самим Далай-ламой. Он сказал, что эксплуатации подвергаются не только люди, но и животные. Я вспомнил, что в начале беседы он также произносил слово «эксплуатация». Интервью началось с разговора об «эксплуатации» и закончилось им. Хотя монахи и говорят о помощи другим существам, это не мешает им употреблять их в пищу. Далай-лама был хорошо осведомлён о пороках, жертвой которых становятся религиозные лица. Если бы он злоупотреблял собственным авторитетом и властью, он мог бы подвергнуть страданиям многих людей. Он это прекрасно понимал.
Вот оно, подумал я. Во время интервью Далай-лама ни разу не воспользовался собственным авторитетом или властью. Он ни разу не был высокомерен по отношению ко мне. Несмотря на мою молодость и неопытность, он всегда говорил со мной как с равным. Мы на равных вели дискуссию, радовались новым идеям и говорили о том, как построить будущее. Отсутствие в Далай-ламе самомнения сделало такую свободную беседу возможной.
Некоторые критикуют Далай-ламу за то, что он является не только религиозным, но и политическим деятелем[4]. Разумеется, будучи «верховным правителем» Тибета, в настоящее время переживающего трагический период своей истории, и желая восстановить мир и автономию своей родины, он принимает активное участие в политике. Во время интервью он подчёркивал общественную природу буддизма, говорил, что буддисты должны заниматься ответственной общественной деятельностью и, посвящая себя религиозной практике, помогать тем, кто столкнулся в своей жизни с трудностями.
