Через какое-то время они остановились, а зрители разразились аплодисментами. Фехтовальщики сняли шлемы, закрывавшие лица. Первый соперник оказался пожилым мужчиной с седой бородой, а второй – вовсе не мужчиной, а Пейлни.
– А вот и вы, – сказала та, тыльной стороной ладони смахивая с глаз пот. – Как раз вовремя. Ваша очередь следующая.
– Не думаю, – ответила Элоди.
– Это полезная тренировка, – настаивала Пейлни. – Я думаю, у вас получится.
– Я бы предпочла воздержаться.
Бородач прокашлялся и смачно сплюнул через плечо.
– Ну а корону-то вы хотите? – поинтересовался он.
– Да, – ответила Элоди, гордо выпрямившись и стараясь казаться выше. – Конечно. Она же моя.
– И вы в самом деле думаете, что Фессан ее добудет для вас?
Должно быть, это его ворчанье Элоди подслушала, когда уходила из лагеря.
– Кто сказал, что я хочу, чтобы кто-нибудь из вас сражался за меня?
– Ха! Если дело дойдет до боя, вы пожелаете поручить это мне. Уж поверьте, принцесса.
Приземистый мужчина, сидевший неподалеку на точильном камне, фыркнул:
– Ах, заткнись, Стоун. Кому охота это слушать? – Он вскинул руку в непристойном жесте и продолжил править мечи. Пейлни по-прежнему смотрела на девочку.
– Ну же, принцесса, – спросила она, – позволите мне вас обучить?
Наблюдатели притихли в ожидании ответа.
Стоун опять шумно сплюнул и ухмыльнулся Элоди.
– Вы отвратительная свинья, – сказала она ему холодно. – Я не поручила бы вам чистить отхожее место, не говоря уже о бое. И я могу придумать тысячу вещей, которыми бы я могла заняться вместо того, чтобы играть здесь в солдатики.
Пейлни подошла к ней, ее карие глаза расширились от беспокойства, но Элоди отвернулась.
Высоко держа голову, она направилась прямиком к деревьям. Позади нее раздались крики и язвительный смех, который, как она подозревала, принадлежал Стоуну. Кого волнует, что они думают!
Но в глазах у нее защипало. Эти люди обещают сражаться за нее, но, кажется, хорошо к ней относится только Пейлни.
«И, могу поспорить, лишь потому, что ее об этом попросил Фессан», – с горечью подумала девочка.
Однако она знала и кое-кого, кто обращался с ней подобающе.
Как только Элоди вошла в Плачущий лес, она почувствовала, как ее охватывает долгожданное спокойствие. Даже назойливые голоса, которые снова принялись перешептываться, ее не слишком взволновали. По крайней мере, здесь все равно было лучше, чем в лагере.
Голоса продолжали переговариваться, пока она пробиралась сквозь густой папоротник, то ныряя под вытянувшиеся ветки, то перепрыгивая через заросшие мхом овраги, продвигаясь все глубже в чащу.
