-- Скажите, мальчики, сколько вам лет? -- спросила она на старосветлом.
-- Мне четырнадцать... уже пятнадцать, -- ответил я, пожав плечами. Как непривычно звучит... уже пятнадцать... -- Моему старшему брату семнадцать.
Дальнейшие их переговоры между собой мне были не очень понятны.
-- Так вы ещё совсем маленькие... -- страшно коверкая произношение, с лаской в голосе сказала эта девушка.
Следующую фразу брата, сказанную на языке изначальных, я попытался перевести почти дословно:
-- Девочка, не всегда возраст измеряется годами. Вы в своей теплице позабыли, что такое кровь и смерть. Сколько бы лет тебе ни было, дитя, ты даже представить не сможешь пропасть прожитого меж нами.
Апокалипсис был серьёзен как никогда. Он не смеялся, не издевался, а констатировал факт. Если бы я не знал этого светлого, решил бы, что он грустит, понимая гораздо больше этой наивной девы. Эдакое вселенское всепонимание и всепрощение, щедро приправленное мудрой печалью. Не-эт, актёр в нём всё же жив и здравствует! Только не ржать, Крылатый!
-- Эти наглые малявки много мнят о себе, спеша жить и не видя дальше собственного носа. Куда им постичь настоящую мудрость бытия и ценность жизни! -- напомнила о себе моя жертва. Ушастый презрительно скривился и выплюнул последнее слово: -- Смертные.
Придержав шагнувшего вперёд брата, беззвучно попросил его мне не мешать. А сам подошёл к своей жертве. Походка, выражение на лице, взгляд, каждое движение -- это искусство игры. Я шёл так, словно был в боевой ипостаси. Хищник. По промелькнувшим в глазах изначального неуверенности и испугу можно было понять, что манёвр удался.
-- Смертный?.. -- и голос лился отравленной патокой сквозь клыки. -- Я смотрел Белой Госпоже в глаза ближе, чем сейчас смотрю в твои, глупое дитя теплиц. Она научила меня танцевать с ней рука об руку, глаза в глаза, научила любить запах чужой крови и не бояться своей. Белая Госпожа дарила мне себя, дарила свои холодные и жаркие поцелуи, а я платил ей чужими жизнями. Жизнь и Смерть -- это два платья одной Леди. И тебе, -- плавный шаг вперёд, чуть поменять выражение лица, -- никогда не понять как на самом деле сладок воздух свободы и жизни! Жалкий выродок бессмертных, у меня смертна даже душа! Я свободен. Мне принадлежит всё небо, я король и почти бог! К моим ногам падут Империи! Ты -- пыль под моей пятой. Вечная пыль... -- и последнее слово плевком в эту наглую рожу!
Что, проняло? Сетевым сленгом -- йа кросавчег! Кто ещё желает это оспорить?!
