Откуда-то издалека донеслась песня:
Смолкни, пташка канарейка,
Полно звонко распевать!
Перестань ты мне, злодейка,
Ретивое надрывать!
Тихон встрепенулся: так пела только Галя. Далекое, давно забытое нахлынуло на него с новой силой. Он приподнялся на стременах, вгляделся.
Песня слышалась все ближе.
— Теплый голос, сердцем поет. Скажи, бывают же такие голоса!
Федот посмотрел в переменившееся лицо Тихона, пожал плечами.
— Тяжкая доля у девки. Жаль ее, когда-то ведь все вместе дружили. Отец у них спился, как сына на германском устукали…
— Говори толком, — попросил Тихон.
Федот стал рассказывать о неудачно сложившейся судьбе подруги детства, не подозревая, что каждое его слово приносило Тихону нестерпимую боль.
— Давно она замуж вышла?
— Если бы вышла! А то связанную венчали. Как скотину продали Ильке Шкаеву.
Из-за поворота показался фургон. В дышловой упряжке рысила пара коней. На свежескошенной траве, придерживая ременные вожжи, сидел щербатый казак с одутловатым лицом и водянистыми глазами. Он глядел куда-то вдаль. Позади него лежала молодая женщина. Пышные волосы, словно тончайшие бронзовые стружки, блестели в лучах солнца. Прижавшись к матери, на сене сидел курчавый малыш.
Подперев рукой голову, женщина пела:
Радость-молодость миновалась;
Отцвела она цветком
И не вихорем промчалась —
Пропорхнула мотыльком!..
Тихон круто повернул лошадь, заехал в еловую чащу и, раздвинув ветки, оттуда разглядывал подругу детства.
Галя приветливо кивнула Федоту, негромко сказала какую-то шутливую фразу. Задорно сверкнули ее выразительные глаза.
— Да, такая девка, и сопленосому досталась, — сказал слегка озадаченный поведением друга Федот, когда Тихон выехал на дорогу.
— Тебе, Федот, когда-нибудь приходилось ловить соловьев? — неожиданно спросил Тихон.
— Нет. А что?
— А мне приходилось, — загадочно улыбнулся Тихон. — Помнишь, наш полк стоял в Польше?
— Ну, помню.
— Соловей, когда поет, ничего не слышит, — глядя куда-то в сторону тайги, продолжал Тихон. — Проследил я как-то, научился ловить. Выждешь, когда соловушка спустится пониже и зальется, накроешь фуражкой. Затрепещет крылышками и притихнет. Раскроешь ладонь, он встряхнется, свистнет… Чудная птица!
— Уж не собираешься ли ты венчанную бабу отбить? — с усмешкой воскликнул Федот.
— А почему бы и нет! Ночка темная, конь лихой, дружок верной, — отозвался Тихон.
— Не сходи с ума, у Галины ребенок растет…
Тихон, не ответив, огрел Буяна плетью.
Домой вернулись ночью. Старики спали. Тихон поставил на выстойку разгоряченного Буяна, пошел на Уссури. Искупался. Освеженный речной прохладой, вскарабкался на стосаженный утес, круто нависший над рекой.
