Янди потеснил поручика, повысил голос:
— Самое трудное в нашем положении — обнаружить врага. И я когда-то верил Массарику. Но большевики помогли мне узнать правду…
— Хватит болтовни!.. — крикнул Неедлы.
Голос поручика потонул в негодующих криках:
— Не мешайте! Уходите…
— Мы верим Янди и коммунистам!
Свои возгласы солдаты подкрепляли стуком винтовочных прикладов.
— Вас не примет Чехословакия! — крикнул Неедлы и отошел к двери. — Вы изменили родине и присяге.
— Видали, каков гусак? — усмехаясь, отметил Янди. — Вы хотите фактов? Я к ним перехожу — делегатам не мешает знать их. Массарик в ноябре семнадцатого года заявил, что раз Романовым не удалось сохранить трон, то возможна династия английская и даже датская. Факт!
Резким движением Янди рассекал рукой воздух.
— По приказу Массарика Гайда поднял контрреволюционный мятеж и принял участие в империалистической интервенции против революционной России. Факт! Этот мятеж — предательство не только по отношению к русским братьям, но и в отношении к нашему народу. Факт!
— Ложь! — вскричал Неедлы, но его уже не слушали.
Суханов, огласив телеграмму Ленина, рассказал о том, что транспорт готов, что продовольствие выделено в полном объеме, оплачено и погружено на пароходы.
— Счастливой дороги, друзья!
Янди побледнел.
— Товарищ Суханов, это невозможно!
Долго длилось тревожное молчание.
— Нас ожидает расстрел, — нарушил тишину молодой коммунист Ян Корейша. — Коммунистов Гайда объявил вне закона.
Суханов, опустив голову, сосредоточенно курил. Пальцы жгла дотлевающая цигарка. Ян Корейша прав — возразить нечего.
— Поговорим откровенно, — отрываясь от раздумья, сказал Суханов. — Сорок тысяч штыков в руках Найта погубят все, чего мы с вами достигли в Приморье. Интересы революции требуют от вас самоотверженности! Всем нам надо в эти дни иметь ясную голову. Решайте сами. Если вы согласитесь вернуться в корпус, мы потребуем от Гайды вашей неприкосновенности.
Суханов опустился на стул, оперся на локоть и оглядел притихший зал. Люстра скупо освещала взволнованные лица солдат. Табачный дым клубами вился к потолку.
На трибуну прошел Ян Корейша, рванул ворот гимнастерки, словно ему не хватало воздуха.
— Разве мы боимся? Мы выполним все, что требуют интересы Советской России. Я… я… первый шагну на палубу парохода… Нас не посмеют тронуть, если мы всем полком погрузимся на корабль.
Отирая платком вспотевший лоб, Ян Корейша под рукоплескания спустился в зал.
Солдаты поднялись со своих мест.
