— Что же еще? — Он усмехнулся. — Вы не всегда такой сообразительный, Холман!
— Людям свойственно ошибаться… Лейтенант Сантана сказал мне то же самое, только изложил это куда более впечатляюще. Заявил, что он лишился ума, имея дело с каким-то маньяком, который приблизительно через шесть часов предоставил ему три трупа и еще ожидал, что его наградят за это медалью.
— ? — Вагнер в недоумении уставился на меня.
— Не имеет значения… Вот что я хотел сказать, отношение Сантаны так меня обозлило, что я решил послать его ко всем чертям, ему вовсе не обязательно про все знать, и без того слишком задирает нос!
— Я не уверен, что правильно понял сказанное вами.
— Раз он знал уже решительно все, что его интересовало, чего ради мне рассказывать ему что-то дополнительно? — пожал я плечами. — К примеру, про пакет.
Теперь сигара указывала прямо на меня, а Вагнер смотрел на нее, как будто определял мой рост с помощью своеобразной масштабной линейки.
— Я удивлялся, почему я до сих пор ничего не слышал об этом… — Он улыбнулся почти благосклонно. — Вы оказались чересчур сообразительным для лейтенанта, Холман?! Не стали раскрывать секрета!
— То, чего он не знал, его не касается, — обтекаемо ответил я. — Кроме того, должен я подумать и о самом себе? Я всегда считал Фэбриеллу моей настоящей клиенткой, ни на одно мгновение не воспринимал серьезно ни самого Патрика, ни его дутое предложение. Но когда твой клиент непосредственно причастен к убийству и в конечном счете оказывается запертым в сумасшедшем доме, тебе приходится задуматься о том, с кого же теперь получить свой гонорар.
— Вполне понимаю, в каком вы оказались положении… — Он заулыбался во весь рот. — И естественно, вы не забыли, что у вас был и второй клиент — я?
— Естественно. Я подумал, что, если верну пакет вам, как моему клиенту, вы, скорее всего, с радостью уплатите мне пятнадцать тысяч долларов.
— Я выпишу вам прямо сейчас свой персональный чек! — обрадовался он. — Только верните мне пакет, Холман, и я…
— Потом я принялся рассуждать дальше, — продолжил я, как будто не слышал ни единого слова из сказанного им. — Как вы обращались со мной и третировали меня за то, что я осмелился в отношении себя употребить слово «этично»? — Я усмехнулся, видя его растерянность. — Да, тогда какое-то время я чувствовал себя далеко не сладко, мистер Вагнер!
— Пожалуйста! — Сигара в полном смысле заплясала в воздухе. — Приношу вам нижайшие извинения, Холман! Я был страшно расстроен, буквально обезумел в тот момент. Так что, если вы вернете мне этот пакет, я тут же выпишу вам чек и…
