— Андерсон ушел из жизни по собственному желанию, — медленно сказал я, восстанавливая контроль над своим языком и губами, — следовательно, по-вашему, Джордан был просто обязан совершить нечто подобное? Поскольку они оба были…
— Приятелями Рида? Конечно! — Стерн затянулся сигарой и посмотрел на меня. От него исходило такое самомнение, что он на какое-то мгновение показался мне даже выше ростом. — Андерсон оставил его, но скоро обнаружил, что жизнь не в жизнь без Леонарда Рида, поэтому и решил с ней покончить. И это стало прецедентом. Поэтому, когда Джордан также ушел от Рида, у него уже не было выбора. Он должен был наложить на себя руки или хотя бы умереть так, чтобы создать видимость самоубийства. Тут нет никаких сомнений, Холман. Если вы станете помогать Риду, то помните: вы помогаете убийце. Изобретательному, изощренному маньяку-убийце!
Фрида натянула белый свитер и застегнула пояс юбки.
— Я готова, мой Орел.
Стерн ткнул в нее сигарой:
— Можешь допить свой бокал. Я еще не закончил беседовать с мистером Холманом.
— Получается, что я получила оплеуху ни за что?
— Ты скакала в одном белье перед малознакомым мужчиной, — небрежно пояснил он.
— А ты ревнивый, птенчик мой!
Фрида плюхнулась на кушетку рядом с ним, любовно поцеловала мочку его уха, а потом взяла свой бокал с маленького столика.
— А при чем тут Айван Оллсоп? — спросил я.
— Я бы предпочел, чтобы вы выяснили это у него самого, — ответил Стерн. — Просто скажите ему, что это я посоветовал вам переговорить с ним с глазу на глаз о Леонарде Риде. Если разговор с ним вас не удовлетворит, тогда поговорите с Гербертом Уолкером.
— А кто такой этот Герберт Уолкер?
Сигара застыла у него в руке.
— Неужели человек с вашими талантами, мистер Холман, ничего не слышал о Герберте Уолкере? Вы меня удивляете. Он сегодня один из самых влиятельных людей в киноиндустрии.
— «Герберт Уолкер и компаньоны»? — внезапно сообразил я. — Реклама?
— Связи с общественностью, мистер Холман, — сурово поправил меня Стерн. — Это далеко не одно и то же. Можете просто упомянуть мое имя, и оно развяжет язык Герберту.
Я попытался придумать что-нибудь колкое и ехидное, но сказал лишь:
— Ладно, попробую.
— Вот и хорошо.
Стерн поднялся во весь свой незавидный рост:
— Тогда я вас больше не задерживаю. Пошли, Фрида!
Укрощенная брюнетка поспешно опустошила свой стакан, затем вскочила на ноги и взяла его под руку.
— Я в полном твоем распоряжении, Ястребиный Глаз. — Ее серо-зеленые глаза презрительно сверкнули в мою сторону. — Спасибо, хотя благодарить особенно не за что, Холман. Было ужасно скучно.
