Он вздохнул и тихо ответил:
– Третья ангельская труба. Звезда, упавшая на источник вод.
– Это я прочитал. Но что это может означать?
Он пожал плечами:
– Есть много толкований этого выражения. Некоторые пятьдесят с лишним лет назад даже отождествляли «звезду Полынь» с Чернобыльской катастрофой, ведь растение чернобыльник – это один из видов полыни. Но вряд ли это единственный смысл, который здесь заложен. Многие, если не все, символы Откровения еще не разгаданы, и, возможно, их смысл откроется нам только в День Господень. Но зачем тебе это, сын мой?
– Это важно, – сказал я в странной уверенности, хотя о сне, породившем эту уверенность, рассказывать не стал. – Передайте А… Ангелу Господню, что звезда Полынь уже упала на источник вод.
– Прямо так и сказать? – от удивления епископ даже перешел на светский лексикон. Я кивнул:
– Это очень важно. Я не знаю, почему, но я уверен.
– Хорошо.
Я преклонил голову, чтобы принять благословляющее крестное знамение.
– Господь простил тебя, – тихо произнес отец Александр завершающие исповедь слова. – Иди с миром.
– Благодарение Богу, – ответил я.
И тут он неожиданно добавил:
– Помни о епитимье, неси крест свой подобно тому, как несу его я, – и вышел из исповедальни.
Выйдя следом, я еще постоял под многовековыми сводами, впитывая разлитый здесь покой и беззвучно молясь – туда, вверх.
Час спустя, уже почти свернув на улицу, ведущую к дому Анны, я заметил припаркованную напротив него машину. Ничего особенного в этом не было, но… загадочные намеки отца Александра, уклончивые и вместе с тем испытующие фразы Ритиного врача, неприметный тип, мелькающий возле лабораторного корпуса… и эта машина. Не того ли типа силуэт виднеется за ее стеклом?
Нет, так нельзя, это уже паранойя. Стекла тонированные, какой силуэт?
Но, с другой стороны… домой, кажется, тоже лучше не соваться. Отступив в тень дома, я свернул в подворотню и через минуту оказался на соседней улице.
Так, куда теперь? А не двинуть ли мне в приют? Не случайно же я на днях встретил нашего учителя литературы, который всегда очень хорошо ко мне относился. Прощаясь после недолгого разговора, он усиленно зазывал меня к себе в гости, в боковой флигель во дворе приюта, где этот старый холостяк жил вот уже… ох, даже не знаю, сколько лет. Идеальное убежище.
Старик обрадовался мне страшно. Весь вечер мы вспоминали былые дни, рассматривали альбомы с фотографиями, пили чай. И к полному восторгу добрейшего господина Карела, у него я и заночевал.
