– Конечно, – сказал я с сарказмом, желая его поддеть. – Вы же все знаете. У вас на все вопросы есть ответы. Может, вы знаете, что сейчас происходит? Отчего утробы не зачинают более? Какова причина того, что женское лоно отвергает мужское семя?
– Это апокалипсис, – сказал он коротко.
– Конец света?
– Нет. Выражаясь вашим языком, конец света – это частный случай апокалипсиса. Вернее говоря, его наиболее экстремальное проявление. Меж тем как апокалипсис – это просто Откровение. Раскрытие. Раскрытие тайн, если угодно. Или раскрытие значений. В конце концов, ветхозаветное «мене, мене, текел, упарсин»[8] – исчислено, взвешено, разделено – это тоже апокалипсис.
– Боже, как интересно, – по привычке саркастически усмехнулся я, хотя не испытывал ничего, что тянуло бы на сарказм, скорее уж – вполне искренний интерес, привычный интерес ученого. – Итак, на нас излили чашу Гнева Господня… и какую же из?
– Никакую, – он слегка качнул головой. – Вы понимаете Писание слишком буквально…
– Неужели? А как надо?
Но он продолжал, словно не заметив моего вопроса:
– …и не там ищете врага. Вы, неверующие, наивно думаете, что Бог – это такой мудрый бородатый дедушка на облаке, а дьявол – чудовище с рогами, и вместо лица у него ягодицы.
– И еще копыта, наверное? – с иронией спросил я.
Порой мы с отцом Александром говорили друг другу колкости, но до настоящей ссоры дело у нас никогда не доходило. Наверно, потому, что ко многому, как это ни странно, относились почти одинаково. Он мне нравился. Возможно, я ему тоже.
– Нет. В каждом человеке есть и Бог, и дьявол, но все зло, равно как и все добро в мире, происходит от рук людей, от их помыслов и деяний. Словом, от того, какую роль для себя они выбрали – дьявола или Бога.
– Это ведь чистая метафизика, а мы живем в реальности.
– Это и есть реальность. Та реальность, которую вы не видите, которую попросту не желаете замечать. Вы ищете источник бед вовне – в комете, излучениях, бактериях и энергетических полях, но не хотите заглянуть в себя, потому что отрицаете факт наличия души.
Я подался вперед:
– По вашей логике, верующие должны, несмотря на произошедший катаклизм, продолжать плодиться и размножаться? Ведь они с вашей помощью, святой отец, заглядывали себе в душу. Но разве не те самые верующие, потерявшие в одночасье детей, избивали вас и варварски разрушали ваш храм?
Он вздохнул:
– Храм разрушить нельзя. Собор – это лишь камни, лишь место, где голос Бога лучше слышен, потому что там ничто не отвлекает. Бог – в нас самих. Но не только он. В каждом человеке есть Бог и дьявол. Нет ни одного человека, в котором нет этих двух противоположных начал. Ни одной души, где бы не происходила битва между ними. Вера не панацея, она часто не выдерживает испытаний. Тем более столь чрезмерных, что обрушились ныне на людей. На всех людей, обратите внимание, по всему миру. В своей жизни человек множество раз теряет веру и вновь обретает ее. Потому те, кто в помрачении и отчаянии поднял на меня руку, в сущности, невиновны.
