– Номерные знаки машины твои архаровцы хоть доперли срисовать?
– Обижаешь… В натуре, самым чистым образом. И уже ищем, прям землю роем, зуб даю. А еще, – он пошарил в заднем кармане джинсов и извлек архаичную флешку. – Это запись с видеокамер больницы. Сам посмотри, я всосал, чувак реально крут, типа Чак Норрис.
– Эх, Малой ты малой, – вздохнул я. – Ты бы мне еще дискету принес. Пятидюймовую. В какое место я эту флешку засовывать должен? Не мог в «облако» мне залить?
– Я в этих ваших облаках – как слон в апельсинах, – потупился Малой. – Но если надо, так там, в служебном помещении, нормальный компьютер есть.
– Нормальный… Ладно, что с тебя взять. Пойду, гляну запись. А ты, как найдут «Гелендваген», тут же мне звякни. Всосал?
– Без проблем! – Малой уже лыбился во все свои… ох, к стоматологу бы его отправить. Или сразу к протезисту, что ли. Нет уж. Такую «улыбку» в порядок приводить – никаких денег не хватит.
– Ты сам одна сплошная проблема, – недовольно сказал я, уходя в служебную комнату.
Запись я просмотрел. На ней действительно был Макс. Вот гад! Всегда ему больше всех надо. Или… может, он был знаком с Ритой и перепутал ее с сестрой? Такое тоже не исключается. Ну да ладно, пнем по сове, совой об пень – какая разница, все одно. Еще одна забота на мою голову.
Но это были еще цветочки. Черт, а так хорошо все начиналось!
Заглянув на сайт Клиники, чтобы проверить статус моей настырной преследовательницы, я искренне надеялся увидеть против ее фамилии либо крестик – «умер», либо черную точку – «вегетативное состояние». Но там, извольте радоваться, красовалась галочка – «прооперирована».
Как?!
Я тут же набрал номер Хлуста. Еще один кретин на мою голову.
– А что я должен был делать? – оправдывался он. – Как деньги поступили, ее тут же передали на операцию. А на операции я только ассистировал. Надо было хирургу под руки лезть? Прямо на глазах среднего медперсонала? Без шансов, – он вздохнул в трубку.
– Но сейчас-то? В конце концов, она в послеоперационной, состояние соответствующее, разве нельзя как-то поспособствовать? – я почувствовал нешуточный приступ паники. – Вы же врач. Кто там чего заподозрит: подумаешь, осложнения у послеоперационного пациента. Тоже мне, редкость. Нельзя ей устроить, ну, скажем, скачок давления?
– Она слишком хорошо себя чувствует, и динамика отличная, прямо как будто не нейрохирурия в анамнезе, а аппендектомия какая-нибудь, – сказал он. – Крепкий организм у девки. Если вдруг коньки отбросит, всю гистологию с токсикологией наизнанку вывернут: от чего перекинулась, да откуда у нее в крови то-то или то-то. Опасно. Но вы не думайте, укольчик в трубку капельницы я все-таки всадил. Методы стирания краткосрочной памяти еще в прошлом веке были разработаны. Так что последние дни перед аварией у нее напрочь из головы вылетят. Надо только какое-то время, чем дольше – тем лучше, беречь ее от ярких впечатлений, способных вызвать какую-то ассоциацию в памяти. А если повезет, у нее амнезия не только мини-ретроградная, а вполне капитальная нарисуется.
