История моей жизни | страница 95
Долина эта — единственная в своем роде. Она соединяет монастырскую землю с замком и тянется к северо-западу от города на пространстве 70 моргов. Ее склоны густо поросли прекрасным лесом. Для дан-фермлинских детей это место было настоящем раем, особенно для меня. Когда я слышал слово «рай», то мысленно переводил его словами «Питтенкриффская долина». Мы были счастливы, когда могли случайно через открытые ворота бросить взгляд внутрь этого рая.
Почти каждое воскресенье мы, дети, совершали с дядей Лодером прогулку вокруг монастыря до того места, откуда можно было видеть долину; внизу под нами виднелись верхушки высоких деревьев, над которыми носились целые стаи ворон. Владелец долины казался нам самым богатым и могущественным человеком на свете. Правда, мы знали, что в Виндзорском замке живет королева, но ведь Питтенкрифф принадлежал не ей! И мы были уверены, что мистер Хант, владелец Питтенкриффа, не поменяется ни с ней, ни с кем-либо на свете. Мы, по крайней мере, ни за что не сделали бы этого. Когда я, бывало, ребенком, а позже и юношей строил воздушные замки, мои мечты никогда не поднимались до Питтенкриффа. Когда я стал старше, дядя Лодер пророчил мне всевозможные вещи; но если бы он мне сказал в один прекрасный день, что настанет такое время, когда у меня окажется достаточно денег, чтобы сделаться счастливым обладателем Питтенкриффа — я сошел бы с ума. А быть в состоянии подарить городу это владение — мечта моих детских лет! Ни на какие блага в мире я не променял бы такое счастье!
Когда мой земляк, доктор Росс, сообщил мне, что мистер Хант не прочь продать свои земли, я навострил уши. Но он боялся, что тот заломит колоссальную цену. После этого в течение некоторого времени дело не двигалось с места, и я вспомнил о нем только в марте 1902 года, когда лежал больной в Лондоне. Я послал тогда телеграмму мистеру Россу с просьбой приехать ко мне. Он явился, и мы возобновили переговоры относительно Питтенкриффа. Я предложил, чтобы наш земляк и общий друг, мистер Шоу, позондировал в Эдинбурге почву через посредничество поверенных мистера Ханта.
Тем временем я вернулся в Нью-Йорк. Вскоре после этого пришла телеграмма от мистера Шоу, в которой он сообщал, что мистер Хант готов продать свои владения за сорок пять тысяч фунтов стерлингов. Я телеграфировал: «Согласен» — и в ответ на это получил телеграмму от мистера Шоу: «Да здравствует владетель Питтенкриффа!».
