– У меня ж Танька вчера всего наготовила! Полдня у плиты стояла. И борщ есть, и на второе чё-то там…
Всё понятно, предложение принимается. Мы ребята не привередливые, на второе согласны и «чё-то там».
Замёрзшие в холодильнике кастрюли отогревались на медленном огне – «чтобы не подгорело ничего!». Голодные, мы втроём сидели на кухне и за беседой коротали время, интенсивно выделяя желудочный сок. Опять закурили, хотя уже не то чтобы не хотелось, а и вовсе было противно. Но зачем-то курили.
– О! Я щас!..
Юра, пыхнув беломориной, ушёл в комнату и почти сразу вернулся, держа в руках небольшую чёрную книжицу.
– Эта!
Как могли, мы с Поповым постарались дать понять хозяину, что мы – само внимание. Не обижать же человека, вон как он для нас старается. Да и почему, собственно, перед обедом не вкусить пищи духовной? Мы же люди культуры, как никак!
Итак, что там у нас?
Юра сиял новым серебряным рублём, временно подменив Ильича на аверсе.
– Пока Танька готовила тут, – мы с Поповым одновременно посмотрели на плиту с кастрюлями, – думаю, дай почитаю что-нибудь. Ну и взял это.
Пикунов показал на обложку, которая оставила нас равнодушными. Ну книжка, много их напечатано всяких… Дальше что? Юра понял наше настроение, но совсем не расстроился.
– Омар Хайям, «Рубаи», – прочёл он всё, что было на обложке.
И это сообщение нас не тронуло.
– Он тут прикольно про это дело пишет, – Юра с характерным звуком щёлкнул себя пальцем по горлу, засмеялся, подмигнул нам и открыл книжку.
Гости зашевелились, меняя позу, и поудобнее устраиваясь на стульях.
– Ага, вот! – нашёл нужное хозяин.
Нежным женским лицом и зелёной травой
Буду я наслаждаться, покуда живой.
Пил вино, пью вино и, наверное, буду
Пить вино до минуты своей роковой.
И сразу же:
Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
– Правильно! – громко резюмировал Попов. Парня зацепило.
– Клёво!.. – поддержал я товарища.
Почему-то захотелось выпить.
– О! Я ж говорил, – довольный Юра отключил плиту – и опять за книгу.
Сердце! Пусть хитрецы, сговорясь заодно,
Осуждают вино, дескать, вредно оно.
Если душу отмыть свою хочешь и тело —
Чаще слушай стихи, попивая вино.
Одобрительные цоканья внимательной аудитории, её философское «да-а-а» воодушевили декламатора, и он, уже не выбирая, читал «Рубаи» подряд.
Отречься от вина? Да это всё равно,
Что жизнь свою отдать! Чем возместишь вино?
