Наконец Виндибур не выдержал и посмотрел на Репейника. Хоть Олли сам придумал трюк с лобовой атакой, на языке вертелось и готово было сорваться паническим криком: «Отворачивай!» Но Пит, даже не моргнул. Он словно застыл, хладнокровно положив правую руку на штурвал.
Вдруг, когда уже всему экипажу стало ясно, что избежать столкновения не удастся, Репейник засвистел. Он насвистывал песенку «Любимый Хойбилон». Веселый мотивчик так нелепо затрепыхался в пропитанном смертельным ужасом воздухе, что Олли его не узнал. В другое время можно было бы покрутить пальцем у виска или даже постучать костяшками пальцев по своему, а еще лучше, по лбу товарища, но…
Некоторые из матросов уже попятились к бортам, намереваясь броситься в воду, как неожиданно, на второй строчке припева, Питти оборвал свист и резко крутанул штурвал вправо, перехватывая его руками так лихо, как может делать только опытный морской волк. «Хранитель» резко накренился, но послушно отвернул от гибельного курса. В тот же миг стал менять галс и неприятельский корабль. Кроительский капитан тоже не собирался расшибаться вместе с судном в лепешку.
Олли покачнулся и чуть не завалился на бок. Равновесие помогла удержать Хрюря, вцепившись зубами в штанину хозяина. Медальон, который она принесла, свисал у рыжухи из пасти.
Расчет оказался верным. Пока менее маневренное «железное корыто», как окрестил его Брю, выравнивало курс, «Хранитель» обрушил на него всю мощь своих бортовых пушек. Вскоре внутри плавучей крепости раздался взрыв, а на орудийных палубах начался пожар. Олли заметил, как хойбы, спасаясь от огня, гроздьями посыпались во вздыбленную серую воду. Вскоре первое «корыто» пошло ко дну.
Но и «Хранитель» был серьезно поврежден. Из пролома в районе полубака валил едкий дым, мешая обзору и разъедая глаза. На верхней палубе бушевал огненный смерч: обе мачты были срезаны, шлюпки разлетелись в щепки, а дымовая труба напоминала дуршлаг. Виндибур попытался справиться с огнем заклинанием, но коварное пламя плохо подчинялось. Видимо, уклисты не зря поработали над своим вооружением.
Теперь «Хранитель», вклинившийся между вражескими судами-крепостями, поравнялся с другим броненосцем. Оказавшись друг против друга, корабли принялись палить изо всех орудий. «Хранитель» сотрясался от вражеских попаданий и собственных выстрелов. Правый борт натужно гудел, словно басовая струна, сдерживая мощь бьющих в него ядер. «Хороша броня!» — Нури, поспешивший к орудийной башне, даже прищелкнул языком.
