«Свиток нужно обнаружить и изъять, — растолковывал очумевшему Уткинсу паромщик. — Это дело жизни и… жизни, промотай ее моллюск!»
«Чьей?!» — воздев руки, возопил Тинин папаша, с треском влетая в калитку старой барахольщицы. «Твоей!» — брякнул в ухо Брю, ускользая под крыльцо. Тачка, наконец-то, снизила скорость и плавно остановилась у ступенек.
Зузила не заставила себя ждать. Приземистая, слегка кособокая фигура выросла как из-под земли. Блеклые на выкате глаза и собранные в пучок волосы делали старуху похожей на лягушку.
Мрачная подозрительность, с которой она смотрела на сидящего в тачке Уткинса, ничего хорошего не сулила.
— Разъезжают тут всякие, в чем попало, а потом калитки ломаются, — каркнула Зузила, ткнув для наглядности пальцем в сторону забора.
— Починим, починим, сию минутку, — папаша Уткинс одновременно пытался раскланиваться и вылезать из тачки.
Трюк не удался, и в результате почтенный невысоклик ткнулся лысиной в землю. Питова тетка задумчиво наблюдала за незадачливым визитером.
— Так, так… И зачем пожаловал? Мне тут цирк не нужен.
— Меняться! — неожиданно для себя услышал Уткинс.
Загробный Брю знал, что говорил. Больше всего на свете старуха любила пополнять свою коллекцию хлама за счет обмена с соседями. В такие минуты душа ее пела.
— Меняться? А что надо? — в рыбьих глазах Зузилы отразился неподдельный интерес.
Папаша Уткинс, наконец, занял вертикальное положение.
— Нужен с-свиток… Кусок пергамента с бу-бу-квами, — пояснил он, вопросительно поглядывая на щель под крыльцом.
— Может, и найдется. А что предлагаешь? — грозно надвинулась старуха.
Уткинс начал лихорадочно соображать, мысленно перебирая всякий садовый инвентарь. Но лопаты, лейки и тяпки Зузилу мало интересовали. Зато тачку она так и сверлила глазами.
— Нет, только не это! — запротестовал знатный огородник.
Сменять новую трехколесную тачку на какой-то древний свиток — это в голове не укладывалось. Но хозяйка уже уковыляла к сараям.
Загробный Брю сразу же выпорхнул из укрытия:
— Соглашайся, жмот коралловый!
Пока папаша Уткинс возмущенно глотал воздух, не находя слов для достойного ответа, старуха вернулась с целым ворохом пергаментных свитков. Тут даже усопший потерял дар речи. Хламонакопительские способности тетки Зузилы явно недооценили.
— Ну, какой берешь? — Зузила начала сопеть от злости и нетерпения.
В это время призрак завис над головой барахольщицы. Через мгновенье она напоминала свежезамороженную лягушку. Удивленно выпученные остекленевшие глаза, не мигая смотрели в одну точку.
