— Да, сэр!
Бегом вверх по лестнице, с ходу открыл дверь номера.
Пат, чистившая зубы, чуть не проглотила щетку.
— Быстрее, Пат! Быстрее. Бегите к своему художнику! Он собирается покончить с собой, если уже не сделал это! Такси ждет вас внизу!
Пат прополоскала рот, затем враждебно воскликнула:
— Что вы такое говорите, Питер! Если это шутка, она ужасно глупая и гнусная, и вы могли бы постучать, прежде чем войти.
— Но, Пат, Пат! Торопитесь! Ведь речь идет о жизни человека, даже если вы его не любите, а я очень хорошо знаю, что вы его не любите. Я встретил его, и он мне сказал…
— Прежде всего — как это он вам мог сказать?
— Он дал понять! Он пожал мне руку, чтобы показать, что не сердится на меня. Потом он сказал: «Пат, Пат». Итак, он говорил о вас, если я не ошибаюсь. «Пат, уезжать, уезжать». Это я еще понял. «Я…» Он стал очень мрачен и произнес «пух!», как при выстреле из револьвера. И это я тоже понял. А вы? Что вам еще нужно — труп?
Он был так настойчив, так искренен, что она наконец-то поверила. Теперь она казалась ему взволнованной даже намного сильнее, чем он мог предположить, судя по тому, что он знал о ней. Она выдохнула:
— А если он не дома? Если он бросился в Сену?
— Езжайте, езжайте, иначе я поеду вместо вас!
Он схватил ее за руку и увлек к такси, в которое Пат села одна.
Она пробежала мимо мамаши Пампин, расположившейся на коврике как результат морской болезни.
— Торопится! Торопится! — заметила мадам Сниф, которая, стоя рядом с ней, закалывала пучок. — Мадам Плантэн будет очень довольна!
— Вы ей скажете?
— О, нет, я ей не скажу прямо. Но я дам ей понять, что не стоит оставлять мужа одного в Париже, когда тебя здесь нет. Все они свиньи. А эта-то! Вы слышите, как она стучит, мадам Сниф?
Пат барабанила в дверь и кричала:
— Откройте, Анри, это я, Пат! Патрисия!
Мамаша Пампин внизу, у лестницы, вполголоса давала комментарии своей сообщнице:
— Ее зовут Пат. Это, во всяком случае, не христианское имя.
К счастью, старая квартира Плантэна была более просторной, чем стандартные жилища, где спят вчетвером на одной кровати и четверо под нею. Газ еще не мог заполнить всю его комнату, удаленную от кухни, и Анри начал понимать, что смерть торопится не так, как он. Он вдыхал с наслаждением, но достиг только стадии сильной мигрени, когда раздались удары Пат в дверь. Когда он узнал ее тревожный голос, он чуть было не провалился в спасительный обморок. Однако какой-то обрывок мысли помешал ему это сделать: этот голос был не похож на голос женщины в гневе. Но если Пат ничего не знает, почему она пришла сюда вместо того, чтобы ждать его в отеле?
