Наконец-то, думаю я, наш мир снова воссоединяется, пусть и под землей. Мы создаем наше собственное Посольство.
Когда придет время в следующий раз схлестнуться с Посольствами и Лордами, мы будем куда как более сильными. Мы выстоим все вместе.
Фортису это понравилось бы.
Но потом ему стало бы очень больно, потому что никто не захотел бы встать с ним рядом.
Я проглатываю смех и, несмотря ни на что, иду дальше.
Теперь меня окружают более широкие и темные коридоры, напоминающие древнее хранилище. Примитивные полки, неравномерные и ныне осыпающиеся, были некогда встроены в стены. На них до сих пор стоят ящики с продуктами, лежит стопками одежда. Я беру с верха ближайшей стопки какую-то одежку. Это рубашка, сшитая для младенца. И теперь она превратилась в обычную тряпку, потому что пропитана чем-то красным, порвана. Наверное, растопка для будущего костра.
Я вздрагиваю.
Все используется по нескольку раз в этом мире необходимости.
Хочу я видеть это или нет.
Я кладу на место рваную рубашку и иду дальше, изумляясь грудам водопроводных труб, разнородным дверным ручкам, ящикам с битым стеклом.
Призрак за призраком, куда ни посмотри.
Кто-то подумал обо всем. Кому-то пришлось это сделать. Кто-то был полон решимости никогда не покидать этого места.
Поблекший плакат, висящий на стене высоко над полками, предупреждает о предстоящих решительных переменах – в манере белтеров.
БУДЬ В МИРЕ,
НО НЕ ВНЕ МИРА.
Знай: мы особенные люди.
АРМИЯ НЕБЕС.
Подставь свое плечо и работай, работай, потому что
НАША ВЕРА ДОЛЖНА ВЫЖИТЬ.
ПУСКАЙ ГЛУБОКИЕ КОРНИ
под горой.
РАСЦВЕТИ ТАМ, ГДЕ ТЫ ПОСАЖЕН.
Не думаю, что это слишком отличается от агиток Посольства, которые я видела по всему Хоулу. Мысль не очень приятная, особенно теперь, когда я забираюсь в более темные и узкие коридоры. Самое маленькое помещение в самом конце хранилища прячется за решетчатой раздвижной дверью.
Оно меня удивляет: такой явный обломок другого времени, след другого апокалипсиса. И у него есть название, по крайней мере, судя по бледным буквам, написанным на потолочной балке: «ЕПИСКОПСКОЕ ХРАНИЛИЩЕ».
За дверью стоит массивный стол, заваленный грудами свернутых в трубки карт и всякой контрабандной техникой; какие-то радиоприемники даже живы, они потрескивают, а вдоль стены красуется ряд больших цифровых экранов. Фортис бы нашел применение почти всему здесь, думаю я. Да и любой мерк нашел бы.
А потом я вдруг замечаю, что за столом сидит сам Епископ, но все равно мой взгляд приковывает именно стол. Он очень длинный, деревянный, грубый, шершавый, точно такой же, какой был у нас на кухне в Ла Пурисима. Глядя на него, я практически ощущаю запах свиньи Рамоны-Хамоны, и моих любимых кукурузных лепешек, и кофе из цикория, что варил падре. И моего завтрака, который готовится в маленькой железной сковородке с длинной ручкой на плите Биггера.
