– Ну, могло быть гораздо хуже.
Это все, что Ро хватает ума сказать, когда я уже стою, мокрая и замерзшая, глядя на дымящиеся, тлеющие обломки «шевро», медленно погружающиеся в реку.
– Хуже? Это как? – устало спрашивает Тима, прижимая к себе Брута.
– А если серьезно, почему мы не погибли?
Я окидываю всех взглядом. Мы здорово побились, поцарапались, но, хотя и выглядим ужасно, по сути, не слишком пострадали.
Тима пережила полет лучше всех. Я делаю для себя мысленную заметку: в следующий раз пристегиваться ремнем.
– Две недели, две катастрофы, – говорит Лукас. – Нам везет. Будем продолжать в том же духе. – Он хлопает Ро по спине. – Ты скоро будешь водить «шевро» так же хорошо, как Фортис управляет вертушкой.
– Заткнись, Пуговица, – ворчит Ро.
– Это уж слишком для какой-то сушеной звериной лапки, – делает большие глаза Тима.
– Да хватит вам! По крайней мере, я ведь довез нас сюда, так или нет? – Ро явно сердится.
– Не знаю. Тут вопрос в том, где это самое «здесь», – говорю я, оглядываясь по сторонам.
Я все еще потрясена своим сном, маленькая девочка стоит у меня перед глазами. Я пытаюсь найти обратный путь в реальность. Ледяной воздух мне в этом помогает.
– Это, должно быть… каньон Коттонвуд. – Тима не глядит на обломки машины, она внимательно всматривается в горы, в реку, сравнивая то, что видит перед собой, с картинкой на металлическом квадрате в руках. Пытается соотнести одно с другим. – Думаю, да. Если только я не держу эту штуку вверх ногами.
Я прослеживаю ее взгляд, заглядываю через ее плечо.
– Коттонвуд. Здесь так написано. Вот, – показываю я.
Тима снова смотрит вниз, на реку, по которой уплывают металлические останки.
– Если течение тащит все это туда, вниз, может быть, мы сможем идти в противоположном направлении и останемся незамеченными?
– Ну да, машина будет вроде приманки, – говорю я. – И если автомобиль пропал, а транслятора нет, может, они и не найдут нас.
