– Так вот ты о чем размышляешь, не жалея времени? – усмехается Лукас.
– Не сомневаюсь, ты так и сделаешь, Ро. – Я изо всех сил сдерживаю улыбку.
Лукас качает головой:
– Значит, если мы сможем двигаться по этим дорогам и если Док прав, то вот эта линия… вот здесь… должна привести нас в Идиллию? – (Тима кивает.) – А это значит, что Фортис знал, где она находится, – подытоживает Лукас. – Эта самая Идиллия. И мы все время к ней и шли. Но почему он просто не рассказал нам о ней?
Ро опять фыркает:
– Он же мерк. Кто знает, что происходит в его башке, он же с приветом!
– Не тебе бы говорить, – бормочет Лукас.
Мне не хочется думать о Фортисе и его странном образе мышления. Я не желаю представлять, что Лорды делают с ним сейчас… или что уже сделали.
Что они сделают.
Как быстро мы забыли о нем.
Как естественно думать о самосохранении, как сильна воля к жизни, мы стремимся выжить, и это желание подавляет все остальное…
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Надо взять себя в руки.
Прошло всего несколько часов, и я уже готова выбросить Фортиса из головы…
– Какой-то транспорт? – спрашиваю я, заставляя себя вернуться к изучению карты. – В этом самом Хэнксвиле? Мы ведь вроде как там должны его найти?
– Полагаю, да. Некий действующий экипаж. Так говорил Док. – Тима прячет карту обратно в металлический корпус. – Хотелось бы знать, что за экипаж он имел в виду.
– Джекпот! На этот раз мы выиграли, друзья мои!
Лукас бешено таращится на него:
– Да уж, лучше бы было так.
Мы с Тимой слишком устали, чтобы говорить; мы шли всю ночь, а за утро осмотрели шесть заброшенных остовов зданий.
– Ой, да! – говорит Ро. – Вот оно, то самое! Я его чувствую!
Я округляю глаза. Ро тянет пыльную ткань, скрывающую нечто вроде кипы сена в гниющем деревянном амбаре. Здесь темно и холодно, а снаружи солнечно и тепло, но я все равно вижу некую штуковину…
И это не сено.
Это и вправду какой-то экипаж, да. Я не знаю, работает ли он, однако узнаю сквозь слой пыли основные очертания.
– Это автомобиль?
– И не просто какой-нибудь автомобиль. – Ро проводит рукой по черной поверхности. – «Шевро», – читает он, найдя несколько ржавых древних букв. – Могу поспорить, кто-то очень любил эту старушку.
– А она поедет? – Тима явно сгорает от нетерпения, и я не могу ее винить.
Лукас с любопытством поднимает плоский лист металла, под которым, похоже, скрывается механическое сердце средства передвижения.
– Простой бензиновый двигатель, – говорит он. – Куда более примитивный, чем в вертушке.
