Он озирается. Ветер явно не в его сторону. Есть ли у него воля сопротивляться?
– Конечно, я заберу свое бездумное высказывание, – говорит он, – и, более того, извинюсь за любую обиду, которое оно нанесло. Об истории же скажу следующее: мы сегодня можем отказываться ее учитывать, но это не навечно. И поэтому у меня есть предложение. Давайте соберемся здесь, на причале, через десять лет – или даже через пять – и посмотрим, по-прежнему ли вручную разгружают зерно и складывают его в мешки в сарае, дабы кормить врагов наших – крыс. Предполагаю, что так не будет.
– А если ты ошибаешься? – говорит Альваро. – Если через десять лет мы по-прежнему будем выгружать зерно в точности так же, как ныне, согласишься ли ты, что история недействительна?
– Разумеется, – отвечает он. – Я склоню голову перед силой действительности. Назову это смирением перед приговором истории.
Некоторое время после его речи против крыс он ощущает, что отношения на работе несколько напряжены. Хотя товарищи его по-прежнему добры, рядом с ним все как-то помалкивают.
И, конечно, вспоминая свою несдержанность, он краснеет от стыда. Как мог он принизить работу, которой его друзья так гордятся, работу, к которой его допустили, и он за это признателен?
Но постепенно все опять делается проще. Как-то утром, в перерыв, Эухенио подходит к нему с бумажным пакетом.
– Печенье, – говорит он. – Возьми. Возьми два. Подарок от соседей. – Он благодарит за угощение (печенья вкусны, чувствуется имбирь, а может, и корица), Эухенио добавляет: – Знаешь, я тут подумал о том, что ты недавно сказал, и, может, ты и прав. С чего бы нам кормить крыс, если они нас никак не кормят? Есть люди, которые едят крыс, но я‑то нет. А ты?
– Нет, – говорит он. – Я тоже не ем крыс. Мне куда больше нравятся твои печенья.
В конце рабочего дня Эухенио возвращается к тому же разговору.
– Я тревожился, не обидели ли мы тебя, – говорит он. – Поверь, никакой враждебности. Мы все к тебе исключительно с благой волей.
– Я совсем не обижен, – отвечает он. – У нас всего лишь философское разногласие, не более.
– Философское разногласие, – соглашается Эухенио. – Ты живешь ведь в Восточных кварталах, верно? Я тебя провожу до автобусной остановки. – И вот, чтобы поддержать легенду о том, что он живет в Кварталах, ему приходится прогуляться с Эухенио до автобусной остановки.
– Меня заботит один вопрос, – говорит он Эухенио, пока они ждут номер 6. – Совершенно не философский. Как ты и другие проводите свободное время? Я знаю, многие увлекаются футболом, а по вечерам? У вас, кажется, нет жен и детей. А подруги есть? Ходите ли вы по клубам? Альваро говорит, что есть такие клубы, куда можно пойти.
