– Жар яростных сердец взметает к небу пламя… – бормочет Рок, поднимаясь на колени среди травы.
– Да, Титус смельчак, – уважительно киваю я, – все это ему по душе. – Как сверкнули его глаза, когда я ударил Виксуса! Поворачиваюсь к Кассию. – Даже слишком по душе.
– Боец прирожденный, – соглашается Кассий, но думает он совсем о другом. Голос его дрожит. – А еще лжец!
– Что? – удивляюсь я.
– Это не он убил Приама.
Рок молча смотрит на нас. Худой, невысокий, он выглядит совсем ребенком, стоя на коленях. Длинные волосы увязаны в хвост, пальцы с грязными ногтями поправляют сапоги.
– Не он, – повторяет Кассий. На его красивом лице лежит тень. Среди холмов стонет ветер, надвигается ночь. – Они ни за что не поставили бы ему в пару такого громилу, как Титус. Приам был лидером, а не бойцом, ему должны были дать кого-то вроде нашего отребья.
Я понимаю, к чему он клонит. Он смотрит на Титуса ледяным взглядом рудничной змеи, преследующей жертву. Что ж, пусть кусает, мешать не буду, хотя совесть и грызет меня. Рок глядит на меня вопросительно, он уже заметил странность в моем отношении к Кассию.
– И Титусу тоже, – киваю, – кого-то послабее.
– Кого-то – да.
Он думает о брате, хотя имя Юлиана не произносит. Молчу и я, пускай сам дозреет, так лучше. Пусть мой друг думает, что его брата убил наш общий враг. Это выход.
– Кровь родит кровь родит кровь родит кровь… – шепчет Рок.
Ветер несет его слова через озаренную пламенем равнину на запад, где на высоких горных пиках, упирающихся в небо, уже растут снежные шапки. От мрачного величественного пейзажа захватывает дух, но взгляд Рока не отрывается от моего лица.
* * *
Немного утешает то, что рабы Титуса – не слишком надежные союзники и едва ли приносят много пользы. Без промывания мозгов наподобие того, которому подвергаются мои сородичи в шахтах, эти новообращенные выполняют приказы исключительно из страха выйти из училища изгоями, и делают ровно то, что от них требуют, но не больше. Это их способ выразить протест. Дерутся, где поставят и с кем велят, даже если обстановка поменялась. Собирают ягоды, на которые покажут, даже если они ядовитые. Кладут камни, пока стена не рухнет под собственной тяжестью. Не сделают ни шагу без приказа, даже если ворота во вражескую крепость окажутся открытыми, – так и будут стоять перед ними, почесывая задницу.
Кроме насилия, захвата рабов и разорения полей и садов Цереры под стенами крепости, герои Титуса ни на что не способны. Им не под силу даже выкопать нормальные туалеты, и они испражняются где попало, даже в реку, надеясь, видимо, заразить единственный источник питьевой воды защитников крепости. Когда одна из девиц свалилась за этим занятием в воду и барахталась в собственном дерьме, зрелище было до крайности комичное. Впрочем, смеяться может себе позволить только братство Цереры, которое заперлось за крепкими стенами, ест хлеб из собственных печей и мед из своих ульев.
