Евгения коротко вздохнула, почувствовав, что в горле пересохло. Во второй раз именно в этом месте ей стало дурно. Она подошла к холодильнику и машинально взяла оттуда банку пива. Пальцем выбила крышку, даже не почувствовав, как сломала ноготь. Отхлебнув из банки, она снова уткнулась в письмо.
«…Александр Иванович и в самом деле оказался классным мужиком. А вот баба его меня достала. Она, похоже, сразу положила на меня глаз. Скажу, не хвастаясь, что я всегда пользовался успехом у женщин. Что-то такое во мне есть, как они говорят. Я вполне мог бы заделаться альфонсом, но мне всегда это претило. Потому что в душе я мужик. Мне просто не повезло. Знаешь, кто больше всего времени проводит с хозяином? Его водитель. Чего я только не наслушался! И все время думал: ну почему я так не могу? Ведь у меня тоже была квартира. Я тоже мог бы взять кредит под ее залог, начать свой бизнес, раскрутиться. Но я все время слушал свою бабу, которая говорила: зачем тебе это надо, Андрей? Зачем рисковать? У тебя же семья! То есть то, что я рисковал своей жизнью, участвуя в гонках, было нормально, но хату не тронь! Никаких долгов! А то еще придут разбираться…
Ах, да! Забыл представиться! По паспорту я Андрей. Андрей Васьков. Водила. Шестерка. А вовсе не олигарх. И в Доминикане я ни разу не был, как ты поняла. Был в Турции и в Египте, а больше нигде. И то в дешевых отелях, по системе «олл инклюзив». А все эти истории… Ну да ты уже поняла, откуда. Хозяин любил травить байки, вспоминать свое боевое прошлое. А что еще делать в пробках? Они, хозяева жизни, все это любят. Подчеркивать свою исключительность. Я, мол, мужик, настоящий герой. И это притом, что я трахал его бабу! Я не хотел, клянусь! Но она на меня насела. Она обращалась со мной, как со своей собственностью. Как с вещью. Я таскался с ней по шмоткам, по массажным салонам, возил ее на встречу с подружками, такими же крашеными овцами. Тогда-то я и возненавидел всех этих богатых дамочек, обвешанных дорогими побрякушками, самодостаточных, высокомерных. За десять лет такой жизни меня от них стало тошнить.
Я превратился в бессловесного истукана, забыл, что такое иметь собственное мнение. Помню, как шел по магазину, нагруженный пакетам, и вдруг поймал на себе взгляд продавщицы. В нем было такое презрение! Холуй при богатой вздорной бабе! Жене олигарха! По сути, ее вещь. Сам себе противен.
И так я жил почти десять лет. Чувствовал себя дерьмом в сортире. Мне еще хозяин зажигалку на «юбилей» подарил, в форме гаечного ключа, с гравировкой: «За верность». Правда, за десять лет его баба ко мне остыла. На охранника стала коситься. Потом на тренера по фитнесу. Ну да я был только рад «передать эстафету».
