Когда профессор добрался до страницы с иероглифами, то аж подскочил на стуле.
– Святой Розеттский камень! Да это же письменность Фестского диска! – воскликнул он. – Один из восьми древних языков, которые так и не были переведены! – Быстро пролистав страницы, он наткнулся на часть, написанную на греческом. – А это греческий… классический! О! Отличный текст! Кто автор? Что-то я не узнаю… Написано легко и уверенно… Ксенофонт? Нет, не он… Это что, какая-то шутка? – Профессор вскочил, и стопка страниц разлетелась по полу. – Как может кто-то из древних греков писать о Корнуолле? Даже этот врун Геродот не уходил более чем на пару километров от своего дома!
Мюррей и Мина переглянулись.
– Вы понимаете, что там написано? – выдавил Мюррей.
Тони Галиппи приподнял руку, встал в позу и театрально продекламировал:
– В этой небольшой стране, казалось, всё замерло, включая желание вернуться домой. Никто не хотел задаваться лишними вопросами. Никто не желал знать, почему они попали туда, и им не хватало лукавства, чтобы придумать какую-то ложную на то причину. Море сияло сверхъестественной синевой, как на детском рисунке; облака рассыпались крупными локонами, которыми играл ветер; чайки носились перед ослепительно-белыми рифами, разрывая воздух поэтическими рифмами. Я сразу понял, что хочу остаться здесь, несмотря на свой юный возраст – всего-то одиннадцать лет. А мой отец… он наконец-то дышал полной грудью, без страха. Наш дом был заперт уже много лет. Заброшенный сад, разросшиеся кусты… Я путешествовал больше любого путешественника и посетил места, которые не указаны ни на какой из карт, кроме одной, переливающейся всеми воображаемыми оттенками, – карты собственной фантазии…
Профессор перевернул страницу, которая оказалась пустой, и горячо воскликнул:
– Лирика в её чистейшем виде! Это же эталон! Сколько лет я не читал ничего подобного! – Потом, понизив голос, добавил: – Кроме, конечно, некоторых моих произведений, но кто о них помнит?
Мюррей и Мина вскочили с кресел: Мина бросилась собирать разлетевшиеся листки, а Мюррей не сводил взгляда с профессора:
– Он описывает Килморскую бухту, я готов поспорить! Читайте дальше!
Профессор, лишь сейчас заметив лежащие на полу страницы, распахнул глаза и потрясённо произнёс, словно его ударило молнией:
– А если это язык-мост? Не исключено, что отрывок, который я только что прочёл, написан идеограммами Фестского диска… Если это так, то это ключ к его расшифровке! – Но уже через мгновение, по своему обыкновению спорить с самим собой, он произнёс: – Ну, расшифрую я его, и что дальше? К чему расшифровывать древний язык, если на нём никто уже не будет читать?..
