Я этот город буду помнить вечно, —
За все, что в нем сбылось и не сбылось,
За то, что путал он простосердечно
С еврейским «вей из мир!» русское «авось!»…
Свяжу на память узелок гордиев —
Пусть будет он единственным узлом,
С которым я покину светлый Киев, —
А он меня да не помянет злом!
Аз ох ун вей, товарищи бояре,
Нам тесно стало вдруг на этом шаре —
И наш исход идет под стук колес…
Но! — я не вижу повода для слез!
Я счастлив был, и выйдя на Крещатик,
Залитый солнцем с головы до ног,
Вонзал свой взгляд в девчонок веснушчатых —
И жизнь была прекрасна, видит Бог…
Я пробегал по улочкам горбатым,
Я воду пил из вещего Днепра.
Я стал седым, но я не стал богатым,
Я знал добро — но не нажил добра…
Аз ох ун вей, товарищи бояре,
Играет гой на стареньком баяне.
Еврейский уменьшается вопрос…
Но! — я не вижу повода для слез!
Прощай, прощай, мой город семиглавый,
Мой лучезарный верный горбунок…
Пускай теперь другие ищут славы, —
А я с тобою прожил все, что мог…
Я этот город буду помнить вечно, —
За все, что в нем сбылось и не сбылось,
За то, что путал он простосердечно
С еврейским «вей из мир!» русское «авось!»…
Аз ох ун вей, товарищи бояре,
Опять наметил жертву пролетарий:
Его волнует ваш семитский нос…
Но! — я не вижу повода для слез!
