Если мы тем не менее применяем все эти выражения и к вещам, то это имеет свое основание в том самом обстоятельстве, которое заставляет нас говорить также о деятельностях в вещах, т. е. в очеловечении или одухотворении вещей внешнего мира.
Мы совершаем такое очеловечение в мире вещей прежде всего там, где существуют причинные отношения. Мы говорим поэтому также вполне определенно о причинной «обусловленности», причинной «зависимости» и т. д. Из сказанного, однако, ясно, что в факте причинной связи между вещами и событиями во внешнем мире не заключается ничего из этих переживаний нашего Я. Напротив, между непосредственно переживаемой обусловленностью, определенностью, и т. д. и причинными отношениями нет ничего общего. Они принадлежат различным мирам, более того, во всем мире наших понятий они образуют самые крайние противоположности. Причинные отношения существуют только для нашего разума. Они им умозаключены и принадлежат независимому от нас внешнему миру, тогда как перечисленные переживания Я принадлежат непосредственно переживаемому Я. Да и не имеет ни малейшего смысла пытаться получать их умозаключением, ибо само существование их заключается именно в том, что они переживаются. Между обоими понятиями – причинностью с одной стороны и обусловленностью, проистекаемостью, зависимостью и т. д. с другой – существует такое же отношение, какое существует между познанной реальностью вещей с одной стороны и непосредственной действительностью сознания – с другой.
Но рассматриваемые переживания нашего Я суть, как уже сказано, непосредственно переживаемые отношения. Всего лучше будет обозначить их словом, наиболее ясно выражающим их особенности, именно выражением «отношение мотивации» или назвать их отношениями между «мотивом» и «мотивированным». Этой мотивации можно тогда противопоставить, как нечто совершенно с ней несравнимое, причинную связь.
Причинные отношения устанавливают связь познаваемого нами предметно-реального мира. Отношения мотивации образуют непосредственно переживаемую связь жизни сознания или непосредственно переживаемую связь в нашем Я. Наше Я есть во всякий момент объединяющий пункт в жизни сознания. Растянутое во времени оно образует линию. Но в упомянутом выше «проистекании» или «мотивации» эта линия становится живой, становится внутренне связанным потоком.
Рассмотренная здесь связь жизни сознания так, как она переживается, не есть связь закономерная. Описательная психология, которая ее изучает, учит нас только одному, а именно, что деятельность определенного рода обыкновенно вытекает или вытекала из определенного рода переживаний сознания. Она устанавливает только привычки в моих действиях. С другой стороны, она вместо необходимости, которою характеризуется всякая закономерность, находит прямую ей противоположность, именно произвол.
