Но важнее еще, чем эта противоположность, существенная и основная противоположность в жизни нашего сознания, именно противоположность между имением содержаний ощущений или представлений, короче, содержаний сознания с одной стороны и мышлением о предметах – с другой. Предметы – не содержания, а они то, что противополагается мне и моим содержаниям, как трансцендентное. Предметы образуют мир, абсолютно отличный от всяких содержаний. Это становится ясно самым непосредственным образом, если принять в соображение, что известные среди этих предметов, именно те, которые мы называем действительными, ведут свое существование независимо от всякого сознания. Содержания суть представители или символы предметов. В этом заключается их истинное значение для сознания.
И подобно тому, как предметы – не содержания, так и мышление не есть жизнь представлений, которая могла бы быть даже сведена к механике процесса представления, а есть нечто совершенно новое, которое и носит именно название мышления. Когда наше Я мыслит предметы или противополагает себе мир предметов, оно поднимается в совершенно новую сферу. Душевная жизнь становится духовной жизнью; в мышлении дух наш или наше духовное око выходит за пределы сознания и полагает тот трансцендентный мир. Вся и всяческая духовная деятельность распространяется на сознательно мне противополагаемые предметы. Но в мышлении эти предметы возникают для меня. В акте мышления наше Я преступает «духовный порог».
Специфически духовная деятельность – мы называем ее также и апперцептивной деятельностью – имеет однако две, конечно переходящие друг в друга стороны. Во-первых, это – деятельность сознательно упорядочивающая, придающая самостоятельность и обобщающая, объединяющая и устанавливающая известные отношения. В этой деятельности пред сознанием возникают единичное и множество, целое и части, тождественное и различное, равное и неравное, формы, субстраты и весь рой отношений. Ничто из всего этого не содержится в содержаниях и не складывается из них, а все это возникает лишь, как нечто совершенно новое, как плод апперцептивной деятельности и совершенной ею духовной переработки материала, данного в содержаниях ощущений. Искать значение какого-нибудь из понятий, определяющих нашу духовную жизнь, в содержаниях наших ощущений было бы столь же бессмысленно, как было бы бессмысленно выводить духовное содержание божественной комедии из формы букв, которыми она напечатана. Только при рассмотрении этой духовной жизни перед психологией вырастает самая существенная ее задача. Очевидно, следовательно, что эта задача лежит за пределами учения о содержаниях ощущений.
