.
Если мы будем придавать этому выражению такой смысл, то нельзя будет настаивать на нашем тезисе. Но в более узком смысле, когда мы только имеем в виду дать определение при помощи существенных отличительных признаков, известное движение чувств отграничивается от других движений чувств наличностью определенных интеллектуальных функций45. В этом более узком смысле движения чувств, так же, как лежащие в основе их интеллектуальные функции и в тех же границах, независимы от различия явлений.
Мы ответили, кажется, на поставленные вопросы, поскольку это было возможно по современному состоянию психологических исследований в рамках общего обзора относящихся сюда данных. Здесь в особенности имеет силу правило, что в течение каждого отдельного исследования следует без предвзятого мнения принять во внимание различные возможные точки зрения и проследить, какие следствия вытекают из них для данного частного случая, чтобы таким образом проверить их. Отдельные исследования ставятся не для того, чтобы подтвердить уже заранее установившиеся убеждения. Кто чувствует чрезвычайную трудность психологических проблем и принимает в соображение те многочисленные изменения уступки, которые должна была сделать не только старая ассоциационная и современная феноменалистическая психология, но и психология функциональная, ее учения об интенсивности, о внутреннем восприятии и т. д., тому не грозит опасность заменить сенсуалистический догматизм функционалистическим. Я считаю решенным только то, что для описания непосредственно данного, – следовательно, если отвлечься от всего того, что нужно мысленно прибавить, чтобы установить причинную связь, – одни явления недостаточны даже при том условии, если в придачу к ним мы примем еще и явления второго порядка в самом широком объеме. Учение Джемса о «fringes», учения более молодых психологов о «положениях сознания» (Bewusstseinslagen), «сознательностях» (Bewusstheiten) и т. п. основаны на том же убеждении46. Могут сказать также, что здесь следует обратить внимание не на различия функций, а лишь на разные скрытые полусознательные трудноописуемые явления, явления третьего порядка. Об этом пришлось бы спорить в каждом отдельном случае. Для одних случаев это было бы верно, для других – неверно. Достаточно, если согласятся с тем, что анализ непосредственно данной психической жизни останется неполным, если ограничиться элементами, которые мы привели вначале как явления, что то, что нужно прибавить, имеет другой характер и что именно оно и составляет ядро психической жизни, явления же вместе со всякими сгибаниями и разгибаниями мышц – только скорлупу.
