Сорка была тронута, понимая, каким надо быть сильным, чтобы решиться на такой поступок. А почему должно быть иначе? Он болен, сломлен жизнью, а жена молода. В идеалах, к которым они вместе стремились, уже давно наступило разочарование. А Рутковский наверняка молод, и, если они любят друг друга, почему нужно им мешать? Однако ей было трудно себе представить, что речь идет о еврейской девушке.
Они замолчали и придвинулись поближе друг к другу. Сани быстро неслись, и чем дальше они заезжали в лес, тем темнее становилось вокруг. Зловещее карканье ворон, сидевших, задрав клювы, на голых заснеженных деревьях, разносилось по лесу.
Сорка почувствовала на себе взгляд Кроненберга и услышала его слова:
— Вы ждали меня?
— Нет.
— Не хотите признаваться.
— Как вам такое пришло в голову?
— Сам не знаю. Но я уверен…
— В чем?
— Что… Вороны — это проклятые души.
— Скажите, в чем? — капризно сказала Сорка и взяла его за руку.
Он не ответил, приложил руку к губам и долго целовал ее.
Сорка не отняла руки.
Кроненберг повернул назад. Почти всю дорогу до дома они молчали, и молчание еще больше сближало Сорку с Кроненбергом, она чувствовала, как тысячи невидимых нитей привязывают ее к нему. Кроненберг подвез Сорку к дому, помог вылезти из саней и поклонился:
— Теперь поеду навещу своего друга.
— Передавайте ему привет.
— Если вы не возражаете, я приеду еще сегодня вечером.
— Приезжайте.
— До встречи.
Борех ничего не мог поделать. Почти каждый вечер, приходя домой из леса, он заставал у них Кроненберга. Первый раз, когда Борех вошел к Сорке и увидел его с непокрытой головой, он так растерялся, что начал заикаться, хотел выйти из комнаты и от большого смятения снял шапку.
— Ты знаком с господином Кроненбергом? — пришла на выручку ему Сорка.
— Конечно, мы знакомы. — Борех подошел и пожал Кроненбергу руку.
Борех приободрился, по-хозяйски подвинул стул, присел ненадолго, снова встал и, глядя на Сорку, спросил:
— Может, выпьем чаю?
— Хорошо. — Сорка закуталась в турецкую шаль. — Будь так добр, вели подать.
Борех вскочил, как слуга, старающийся угодить хозяйке, и, ничего больше не спрашивая, быстрым шагом вышел из комнаты.
Сорка заметила, что Кроненберг ищет ее взгляда, и нарочно отвела глаза, теребя бахрому шали. Потом вдруг подняла глаза, встретилась взглядом с Кроненбергом, оба замерли на мгновение, потупились и поняли нелепость ситуации.
Борех принес чай с вареньем, уселся поудобнее и кашлянул.
— До ольшаника не дойти!
