— Почему ты не идешь спать? — вдруг обернулась Сорка.
— Я просижу так всю ночь.
— Ты же простудишься!
— Хочу заболеть воспалением легких.
— Я прошу тебя, Борех, иди спать…
— Не пойду!
— Почему?
— Потому…
— Иди, Борех. — Она погладила его руку.
— Тогда пусти меня…
Сорка не ответила, отодвинулась к стене, будто освобождая ему место, поворочалась под пуховым одеялом и заснула.
Так шел месяц за месяцем. Сорка постепенно привыкла к мысли о своей беременности, а когда впервые почувствовала, как что-то живое шевелится у нее под сердцем, ей стало так тепло, что она стала с нетерпением ждать новых шевелений, не понимая, почему раньше так противилась этому. Каждый раз, когда ребенок двигался, у нее возникало ощущение, будто она на мгновение поймала живую рыбку. Рыбка дернулась, выскользнула и исчезла. Сорка скучала без этого трепета. Словно влюбленная, которая часами сидит у окна, дожидаясь появления возлюбленного, Сорка прислушивалась к шевелениям чужой души, которую представляла себе не иначе, как похожей на рыбку. Движения теплом разливались по ее телу. Сорка мечтала о мальчике с черными волосами, и в первый раз за долгое время ей вспомнился Кроненберг. Если бы не он, всего этого не случилось бы с Соркой. Он затеял с ней игру без слов, вскружил ей голову изящными манерами, а когда Сорка уже была готова идти за ним куда угодно, вернул обратно мужу, не сказав ни слова, будто они были вовсе и не знакомы. От досады и назло Кроненбергу Сорка потеряла голову. Ее охватило желание увидеться с Кроненбергом. Она не будет стыдиться своей беременности, посмотрит ему прямо в глаза и заявит, что он во всем виноват. Сорка послала за Вацеком.
— У нас есть седло?
— Какое?
— Дамское.
— Нет, дорогая пани.
— Тогда поезжай к молодому Кроненбергу и скажи ему, что я попросила одолжить мне седло.
— Сейчас?
— Да. Погоди! — Сорка принялась искать чернила и перо. — Я дам тебе записку.
Сорка начала писать, порвала больше десятка листов бумаги и раздраженно сказала крестьянину:
— Поезжай так!
Когда крестьянин вышел из дома, Сорка пожалела о своем поступке. Она обернулась, вроде как желая остановить его, несколько раз подбегала к окну, выходившему в сад, хотя знала, что из него не увидит Вацека, и продолжала метаться по дому, пока сани не выехали со двора. Сорка так жалела о задуманном, что ей стало жарко. Ведь она уже не девочка, зачем ей дамское седло? Она не поедет верхом. Сама не понимая, зачем это делает, Сорка неохотно отправилась переодеваться. Первый раз за время беременности она решила переодеться: натянула на себя мягкий корсет, надела длинное платье до пят и, глядя на себя в зеркало, удивилась, как молодо выглядит. Никому и в голову не придет, что она беременна.
