— Какой идиот бросил в крапиву эту дрянь! — возмущался он, потирая ушибленную ногу.
Торндайк поднял с земли металлический прут толщиной в три четверти дюйма и длиной около фута.
— Похоже, он здесь недавно, — заметил он, внимательно рассматривая прут в свете фонаря. — На нем совсем нет ржавчины.
— Мне от этого не легче, — проворчал инспектор. — По башке бы съездить того придурка, который бросил сюда эту железку.
Не обращая внимания на страдания инспектора, Торндайк продолжал рассматривать прут. Потом он поставил фонарь на ограду, вынул лупу и продолжил свое занятие с удвоенным усердием. Разъяренный инспектор захромал прочь, и вскоре мы услышали, как он отчаянно колотит в ворота.
— Будьте любезны, подайте мне предметное стекло с капелькой раствора, — попросил меня Торндайк. — К пруту прилипли какие-то волокна.
Подготовив необходимое, я передал его Торндайку вместе с пинцетом, иглой и покрывным стеклом и установил на садовой ограде микроскоп.
— Сочувствую инспектору, — заметил Торндайк, заглядывая в окуляр. — Но для нас это был поистине счастливый удар. Взгляните в микроскоп.
Расположив предметное стекло так, чтобы рассмотреть весь образец, я сообщил свое мнение:
— Красная шерсть, синий хлопок и желтые растительные волокна, похожие на джут.
— Все правильно. Та же комбинация волокон, что и на кусочке, застрявшем между зубами трупа, и, вероятно, из того же источника. Похоже, этот прут вытирали о ковер или штору, которой удушили беднягу Бродского. Мы в любом случае должны проникнуть в этот дом. Слишком явная улика, чтобы ею пренебречь.
Быстро упаковав чемоданчик, мы поспешили к воротам, где увидели обоих должностных лиц, задумчиво глядящих на заброшенную дорогу.
— В доме горит свет, но там никого нет, — сообщил инспектор. — Я уже много раз стучал, но никто не отзывается. И вообще, что мы здесь забыли? Шляпа, вероятно, лежит неподалеку от того места, где был найден труп, и утром мы ее обязательно разыщем.
Торндайк молча вошел в сад и, подойдя к двери дома, тихо постучал и приложил ухо к замочной скважине.
— Я же сказал, сэр, что там никого нет, — раздраженно бросил инспектор и, видя, что реакции не последовало, пошел прочь, сердито бормоча себе под нос.
Как только он отошел, Торндайк стал шарить лучом фонаря по двери, порогу, тропинке и небольшим клумбам, с одной из которых он поднял какой-то предмет.
— Весьма ценная улика, Джервис, — объявил он, выходя из ворот и показывая мне недокуренную папиросу.
