Прорываясь сквозь плотное кольцо людей, я не могла понять, что стало причиной моего волнения — возбуждение толпы от приближающегося зрелища или моя нервозность.
«Ты знаешь, что является этому причиной».
Все дело в нем.
Мужчина, который казался мне большим, чем человек. Мужчина, от которого меня бросало в дрожь.
Я нашла его взглядом, одетого во все черное. Он излучал энергию, заряжая каждого.
Он стоял грудь к груди с огромным «зверем», который выглядел, будто сам убил нескольких человек. Он не двигался и не говорил, не совершал никаких провоцирующих жестов в сторону противника, но едва сдерживал гнев.
У меня пересохло во рту, по единственной причине — я чувствовала его, как ужасную угрозу.
Противник не сдавался, но ему не хватало того, чем обладал мужчина в черном: жестокости, уверенности, абсолютного знания, что он победит, и нет ничего, что может сделать противник.
Мужчина в черном оскалился, с ненавистью посмотрев на более высокого мужчину. Их губы двигались, но я не могла слышать, о чем они говорили.
Как только волна возбуждения от зрителей начала нарастать, я подошла ближе к рингу. Люди также придвинулись, а атмосфера сгустилась от видимого напряжения.
Я моргнула и пропустила, из-за чего началась драка: в одну секунду они говорили, а в следующую они атакуют, блокируя друг друга. (прим. пер. Клинч — бокс. прием) Затем все утихает так же быстро, как и началось. Еще несколько слов, и мужчина, одетый в черное, указал на клетку рядом с ними.
Рефери, наблюдающий за происходящим в клетке, дунул в свисток, останавливая бой на середине. Бойцы посмотрели в сторону мужчины в черном и кивнули, покидая клетку так смиренно, как школьники, столкнувшиеся со строгим директором.
Мое сердце неистово забилось, когда мужчина в черном оглянулся и поймал меня в тот момент, когда я его разглядывала.
Его взгляд обездвижил меня, я не могла двигаться или даже дышать.
Он нахмурился, а его светлые глаза потемнели от раздражения. От напряжения он стиснул зубы. Его квадратная челюсть выглядела очень сильной, в то время как немного кривой нос говорил о том, что раньше он много дрался. Скулы были слишком широкими для мускулистого тела. И мне не нужно было видеть, что под его одеждой, чтобы знать, что в нем не было ни грамма жира. Он не был просто мужчиной, он был ходячим оружием.
Он просто был больше. Намного больше. Больше, чем мужчина. Больше, чем опасность. Большей угрозой, чем я видела в других мужчинах. Но у него был шрам, который делал его уникальным. Изрезанный. Неровный, он разделял его лицо на две части. Одна половина его лица была приятной, притягивая подойти поближе, а вторая — как ад, отталкивала от себя.
