— Чудненько. Максим дайте тогда распоряжение юристам. Пусть готовят изменения. Я сам согласую финансовую часть.
Затем Рапопорт попросил изложить логистическую схему.
Обсуждение мы закончили часа через два. Схему неуживчивого партнёра мы приспособили под наши поставки. Паша был в восторге. Рапопорт вызвал одну из своих девчонок и распорядился до вечера посчитать расходы и экономический эффект от новой схемы.
После бурного обсуждения все проголодались и пошли обедать в один из ресторанчиков в соседнем здании.
Покончив с поздним обедом, я вернулся в свой новый кабинет. Наконец, я остался в одиночестве. Срочных или просто важных дел пока не было.
Рука сама нырнула в карман и выложила на стол тот самый оторванный кусок объявления с телефонами. На благородно-тёмной поверхности стола лежал немного мятый обрывок листа бумаги. В душе снова появился холодный сквозняк жестокой тоски. Неужели я никогда не увижу свою красавицу?
«Ушла и не вернулась…» — задумчиво прошептал я себе под нос.
Придвинув к себе сотовый телефон, я набил на экране телефонный номер с листочка и нажал вызов, включив на громкую связь.
Ответили практически сразу:
— Ало, я слушаю вас. Кто это? — голос на другом конце линии принадлежал мужчине.
Я подумал, что разговариваю сейчас с тем самым провожатым девочки, которого не было с ней в прошлую пятницу.
— Здравствуйте. Я по объявлению, — мой голос дрогнул.
Мне стало страшно, я понял, что сжёг за собой мосты и теперь уже окунулся в эту, пока чужую для меня, историю с пропажей девочки-подростка.
— Да… — приятный баритон мгновенно стал напряжённым как струна.
— Я видел вашу девочку. В пятницу.
— Еву?
— Да.
— Вы её знали?
— Да. То есть, нет. Я незнаком с ней лично просто в лицо знаю. В пятницу мы ехали в одном автобусе от остановки до метро. Это утром было.
— С ней было все в порядке?
— Да всё прекрасно. Она улыбалась. А когда мы доехали до метро, она вышла и встретилась на остановке с мужчиной.
— С каким мужчиной?
— Понятия не имею. Я его никогда не видел. Но она, по-моему, была рада его увидеть.
На противоположном конце линии возникла паузу. Эта пауза была красноречивее сотни слов. Я тоже вежливо молчал, ожидая когда собеседник придёт в себя.
— А что было дальше? — наконец, прошелестело в трубке.
Человек говорил очень тихо и неуверенно. От прежнего фактурного баритона не осталось и следа. Казалось, что на другом конце линии, вообще, бояться произносить эти слова.
