Мэллрри и Миллер отползли без прежних предосторожностей, поднялись на ноги и посмотрели друг на друга. Комментарии были излишни. Мэллори пожал плечами и двинулся вперед, огибая караул справа. Они быстро шли к центру Мандракоса, легко и бесшумно двигаясь от одной рощицы грабов к другой, от одного платана к другому, от дома к дому и по пути еще дважды натыкались на подобных часовых, занятых весьма вольным истолкованием своих обязанностей и не замечавших присутствия чужих. Миллер потянул Мэллори за рукав и спросил шепотом:
— Это наши друзья там, что они празднуют?
— А ты бы отказался? В смысле праздновать. Отныне Наварон для немцев бесполезен. Еще неделя, и они покинут остров.
— Ладно. Но тогда к чему охрана? — Миллер кивнул на маленькую побеленную греческую православную церковь, стоявшую посреди деревенской площади. Изнутри доносился громкий шум голосов. Светомаскирока почти не соблюдалась, и в окнах виднелся свет. — Может причина кроется здесь?
— Сейчас узнаем, ответил Мэллори.
Они осторожно двинулись дальше, стараясь оставаться незамеченными, и приблизились к двум контрофорсам, поддерживавшим стену древней церкви. Между выступами находилось более-менее тщательно затемненное окно с узенькой полоской света на уровне подоконника. Мэллори и Миллер нагнулись и заглянули в просвет.
Внутри церковь выглядела еще древнее, чем снаружи. Высокие некрашенные дубовые скамейки, вытесанные много веков назад, потемнели и отполировались благодаря бессчетным поколениям прихожан, а само дерево потрескалось от разрушительного действия времени. Побеленные стены выглядели так, словно нуждались в подпорках как изнутри, так и снаружи — казалось, они вот-вот обвалятся, а крыша неминуемо рухнет в любую секунду.
Громкие голоса принадлежали островитянам, мужчинам и женщинам самого разного возраста, многие из которых надели национальные костюмы. Свободных мест в церкви не было. Источникм света служили сотни оплывших свечей, зачастую старинных, витых и украшенных, которые прихожане, очевидно берегли для особого случая, а теперь принесли в церковь и расставили вдоль стен, центрального прохода и перед алтарем. У алтаря с бесстрастным выражением лица неподвижно стоял священник, бородатый патриарх, одетый в рясу. Мэллори и Миллер обменялись вопросительными взглядами и собрались было выпрямиться в полный рост, как за спиной раздался очень низкий тихий голос.
— Руки на голову, — сказал голос любезно. — Выпрямляетесь очень медленно. У меня в руках «шмайссер»
