— Гауптман Нойфелъд, капитан Меллори.— Он взглянул на те части формы Мэллори, где полагалось быть знакам различия. — Или я ошибаюсь. Вы удивлены нашей встрече?
— Очень рад познакомиться с вами, гауптман Нойфельд. — Удивление на лице Мэллори сменилось долгой широкой улыбкой. Он вздохнул с явным облегчением. — Вы даже представить себе не можете, насколько я рад.— Продолжая улыбаться, он повернулся к Дрошни, и улыбка сползла с его лица. — А вы-то кто такой? Что это за человек, гауптман Нойфельд? Ради Бога, что это за люди там в лагере? Они, должно быть... Они, должно быть...
Дрошни вмешался: — Его человек только что убил одного из моих людей.
— Что! — Теперь улыбка сошла и с лица Нойфельда. Он порывисто встал, опрокинув стул. Мэллори не обратил на это внимания, переспросил у Дрошни:
— Кто вы? Ради Бога, скажите!
— Нас называют четниками‚— медленно ответил Дрошни.
— Четниками? Четниками? Кто такие вообще четники?
— Простите меня, капитан, если я позволю себе иронически улыбнуться. — Нойфельду удалось вернуть утраченное равновесие, и его лицо приобрело выражение настороженной бесстрастности, при котором живыми оставались только глаза. Меллори подумал, что людей, недооценивающих гауптмана Нойфельда, могли ожидать неприятности, крупные неприятности. — Вы? Руководитель особой миссии? И вас не проинструктировали, что четники — наши югославские союзники?
— Союзники? А-а!— Лицо Мэллори прояснилось. — Предатели? Югославские Квислинги? Не так ли?
Дрошни издал гортанный звук и двинулся на: Мэллори, сжимая рукоятку ножа. Нойфельд остановил его резким окриком и коротким взмахом.
— Что вы подразумеваете под «особой миссией»? — спросил Мэллори. Он по очереди посмотрел на них и криво улыбнулся. — О да, мы действительно особая миссия, но не в том смысле, как вы думаете. Во всяком случае, не в том смысле, как мне кажется вы думаете.
— Нет? — Техника поднятия бровей у Нойфельда, подумал Мэллори, отработана ничуть не хуже, чем у Миллера.— Тогда почему, как по-вашему, мы вас ожидали?
— Одному Богу известно, — откровенно признался Мэллори.— Мы полагали, нас встретили партизаны. Вот почему человек Дрошни был убит.
— Вот почему человек Дрошни...— Нойфельд посмотрел на Мэллори бесстрастным взглядом, поднял опрокинутый стул и сел, храня задумчивое выражение — Считаю, нам следует объясниться.
Как и приличествовало человеку, посетившему в поисках развлечений лучшие заведения лондонского Вест-Энда, Миллер имел привычку пользоваться за столом салфеткой, что он и делал в настоящий момент, заправив ее за ворот мундира, восседая на рюкзаке в лагере Нойфельда и усердно отправляя в рот некое месиво, именуемое гуляшем.
