– Гасконец?
– Именно так, ваша милость! – Он несколько раз решительно кивнул, подтверждая слова.
Я посмотрел на кругленького, низенького, с длинным кривым носом и красноречиво печальными глазами собеседника:
– Франция прекрасная страна, у меня с ней связано столько воспоминаний! Вы были на Монпарнасе?
– Я там довольно долго прожил.
– В Сантэ? – Одну из самых знаменитых французских тюрем нам показывали местные коллеги. Как достопримечательность, снаружи.
Видимо, она «гасконцу» тоже была известна, судя по тому, как вильнул его взгляд. Возможно, даже изнутри.
– Так, Изя, сколько ты прожил в Союзе?
– Не понимаю, господин барон, я живу в прекрасной Франции с самого…
– Тебя к людоеду на постой определить?
– Мне было шестнадцать лет, когда родители эмигрировали.
– Значит, еще кое-что помнишь. Это из памяти не вытравить. – Я прикинул все плюсы и минусы, подумал о последствиях и сложностях, а потом кивнул: – Вы приняты, если отрастите усы. Начальник стражи без усов – это как-то неправильно.
– Но это долго, ваша милость! Может, я в процессе?
– Вот отрастите, тогда и ищите место! Мне нужен бравый усач-вояка, а не брюхоногий клерк с трехдневной щетиной.
Кацмант, на мгновение став очень похожим на Шефа, задумчиво прищурился, оглянулся на дверь и спросил:
– Александр Николаевич?
– Ась?
– У вас тут… в самом деле людоед?
– Ты ему в пасть загляни. Такими зубами только берцовую кость разгрызать! И в глаза посмотри, потом скажешь, что в них увидел. Он у меня сегодня утром двух стражников чуть не сожрал!
Любопытно, что он увидит. Как говорила одна моя романтичная подружка – в чужих глазах мы видим чаще всего свое отражение.
Два часа спустя у нас было семь тысяч претендентов на роль тюремщика, пришлось устраивать аукцион. Еще через три часа прилетел победитель, дрожащими руками принял от меня плеть и связку ключей, заорал «Вот теперь пусть объясняет о подпунктах в договоре!» и убежал в подземелье. Кажется, у него схожие с моими проблемы. Ну, пусть хоть тут душу отведет.
Посмотрев вслед радостно орущему палачу-любителю, я попросил фон Шнитце:
– Давайте только без особых жестокостей. Объясните, что бить заключенных можно лишь при попытках к бегству.
– Тогда этот меняла из камеры не выйдет.
– В том-то и дело, Эгельберт, в том-то и дело. Добровольно – и с песней!
Интересно, хитрый старикашка специально стал вешать несчастного негритоса под моим окном? На заднем дворе есть вполне рабочая пара колодок, в которых любят фотографироваться туристы, и почти настоящая виселица, рядом с почти настоящей плахой, а они сюда его притащили. И только-только собравшийся расслабиться барон добровольно и с песней побежал решать проблемы. Что же, никто не назовет меня неблагодарным и зажавшим ответный подарок!
