Скука плюс воспоминания из прошлого… нет-нет-нет, лучше уж изводить бедного управляющего, чем устроить что-то в самом деле неразумное. Держись, Шурик, держись! Не время шалить всерьез!
– Эгельберт, я вот вспомнил – у меня на родине бытует мнение, что без законов люди сразу кинутся крушить и ломать все вокруг. Как там горожане?
Старик нахмурился, виновато посмотрел на меня, отвел глаза.
– Боюсь, это в самом деле так, господин барон. Три дня назад кто-то оставил пакет с мусором на улице. Дважды за неделю неизвестные передвинули скамейку в сквере у ратуши, а кто-то написал всякие глупости на стене – краской!
– Ужас! Бесчинства прокатились по мирному городу. Неужели так резко пала мораль горожан?
Управляющий помялся, но кивнул с серьезным видом:
– Признаться, это затронуло и меня. Вчера я, – он оглянулся и понизил голос, – слушал музыку в одиннадцать вечера! До сих пор чувствую себя как-то… Приподнято, что ли? С детства так не шалил.
– Эскенланд погружается в пучину анархии.
– Возможно, мы сами этого хотели?
– Ничего, вот не привезут вам однажды утреннюю газету, тогда поймете, как много вы потеряли.
– О, вы, конечно, шутите, Александэр? Как ее могут не привезти?
Нашу беседу прервал звонок.
Спустя минуту фон Шнитце повернулся ко мне и с какой-то детской обидой сообщил, что счета замка и его самого – заморожены.
И я понял, что больше удерживаться не смогу. Кто-то очень хочет, чтобы я начал безобразить? Ну так я готов!
Что же я могу придумать?
Посягать на собираемые муниципалитетом деньги я не собирался, хотя, в принципе, мог. Но проще и разумнее заработать самому. Формально я, конечно, повелитель этого городка и окрестных земель – пока нет герцога. И считаюсь владыкой по решению как раз этих людей, но одно дело считаться, а совсем другое пользоваться случайно полученными правами. Могут ведь вспомнить, что не так далеко отсюда крестьянская армия когда-то вполне успешно разбила рыцарское войско. И даже нового барона пригласить… ввиду естественной убыли старого.
То есть тут я, как дома президент – номинально самый главный и самый страшный, и законы все за меня, и все мне кланяются, только в случае чего исполняться будут процентов пять моих указов. Ну, с поправкой на ментальность, возможно, и чуть больше, но только если они не будут иметь отношения к деньгам и слишком сильно затрагивать местную жизнь. Поэтому…
Остановившись у окна, я всмотрелся в городские крыши и вдруг вспомнил напутствие Митрича.
