Муслим Магомаев. Преданный Орфей | страница 37

Свой голос я проверял так. Открывал крышку рояля (так я делал, пока не появился магнитофон), нажимал на педаль и, сложив руки рупором, орал на струны — посылал мощный звук и слушал. Струны отражали голос, отзывались. Обычно, копируя мой голос, они звучали мощно, а тут стали едва отзываться противным дребезжащим эхом. Перемены в голосе заметили и друзья-сокурсники, которые всегда восхищались моим вокальным аппаратом. Они мне так и сказали:

— Ты стал петь хуже. Что случилось?

Я объяснил:

— Александр Акимович хочет, чтобы я убирал голос.

Ребята посоветовали, чтобы я пел, как раньше, — не надо мне идеальных верхушек, со временем появится и это.

Мне предстояло поговорить по душам с Миловановым. Но спорить с педагогом было неудобно — я его уважал, у него были талантливые выпускники-вокалисты. И я пошел к Сусанне Аркадиевне (С.А. Микаэлян. — Авт.). Конечно, она была на меня обижена за то, что я перестал заниматься с ней. Но мудрая, добрая, она все поняла. Послушав меня, Сусанна Аркадиевна ахнула:

— Что с тобой сделали?.. Вспомни, как ты пел. Открой рот. Набери дыхание. Представь себе розу. Вдохни аромат. Просто спой букву «а». Ну… слышишь? Ты зажимаешь связки.

Позанимавшись с Миловановым месяцев восемь, Муслим уже привык петь по-новому, а тут снова довелось переучиваться. С трудом он возвратил то, что чуть было не потерял…

А вот с кем будущей певческой звезде Союза повезло, так это с концертмейстером Тамарой Исидоровной Кретинген. Ей доставляло особое удовольствие заниматься с новым учеником, выискивать для него произведения старинных композиторов и неизвестные романсы. И вскоре Муслим Магомаев под аккомпанемент Т.И. Кретинген выступал на филармонической сцене, приобретая необходимый сценический опыт.

— Жизнь в училище кипела, друзей и музыки было много. Поощрялась концертная практика. Мы много выступали, в том числе и в филармонии. Хорошо помню тот свой романтический настрой — ведь я занимался любимым делом. Педагоги училища не ограничивали свободу своих студентов, поэтому мне и нравилось здесь учиться. В музыкальной школе такого не было: там мы были ученики, которых держали в строгости, а здесь я чувствовал себя взрослым, самостоятельным…

Ну а там, где «взрослость» и «самостоятельность», там возникает и чувствование иного рода, когда в груди словно начинают порхать бабочки неизведанных удовольствий.

Портрет Людмилы. Художник Муслим Магомаев