Муслим Магомаев. Преданный Орфей | страница 10
С приветом, ваш Магомет».
Джамал-эддин и Магомет Магомаевы
Если своим друзьям Магомет Магомаев запомнился внешней броскостью, то мне отец видится другим (хотя я его не помню — он погиб, когда мне было всего три года). Я вижу своего отца не картинным красавцем, а привлекательным внутренней красотой. Есть у людей такое обаяние — не напоказ, а в душе…»
Мальчик, не знавший деда и потерявший отца, не был брошен на произвол судьбы, не находился под опекой одних только женщин семьи Магомаевых. К счастью, этих близких мужчин в жизни подрастающего Муслима заменил родной брат погибшего на фронте, дядя Джамал-эддин Магомаев. Человек уравновешенный, инженер, склонный к точным наукам, он спокойно и упрямо делал карьеру — шел вверх по партийной лестнице. Для него важны были честность и справедливость, также не пустым звуком оставалось понятие мужская честь. Последнее достоинство, помноженное на родовую, кровную составляющую, делало личность дяди повосточному колоритной: он никогда не мыл посуду, не выбивал ковры, не подносил тяжелые сумки и чужие чемоданы. Но он так же, как большинство людей Востока, искренне любил гостей и застолья.
Джамал-эддин Муслимович обожал ритуал гостеприимства, умел наслаждаться самим процессом подготовки угощений. И эту черту он перенял от своего отца, деда Муслима Магомаева — тот, по рассказам близких, свято соблюдал восточный обычай гостеприимства. Впрочем, мы помним (по рассказам артиста Магомаева), как весельчак и балагур Муслим-старший весело проводил время с гостями в любимом ресторанчике.
— Интересно, что два брата были совершенно не похожи характером друг на друга: по натуре дядя был спокойнее своих отца и брата.
Вместе с тем, будучи разными по натуре, братья на генетическом уровне переняли творческую жилку: оба хорошо рисовали, а еще переняли от отца тягу к волшебному миру музыку.
— Унаследовал он (дядя Джамал. — Авт.) от отца и музыкальность — играл на рояле, не получив при этом специального музыкального образования. Правда, очень любил нажимать на педаль, чтобы было громко, хотя меня учил другому: «Играй тихо и с чувством».
Кроме этого замечательного кровного воспитателя, в жизни маленького Муслима присутствовала и няня — пожилая набожная старушка Груня. Во времена, когда походы в церковь не приветствовали, она спокойной водила ребенка в храм, прививая ему благоговение пред Всевышним.
— Говорят, люди впечатлительные помнят себя рано. Не знаю, сентиментален ли я настолько, чтобы об этом говорить, но помню себя рано… Вот одно из первых ощущений: улица, мягкая теплота руки няни — тети Груни. С няней хорошо, уютно. Мы вышли гулять. Воспользовавшись тем, что ее отпустили из дома, старушка ведет меня в церковь. До сих пор помню запах ладана, мерцание свечей, пышность православного храма. Потом я увижу ритуалы всевозможных конфессий. Но русская церковь оставит навсегда ощущение сказочного терема, где (по тому моему наивному представлению) Боженька не строгий, а добрый.
