Увидев сквозь иллюминатор знакомое лицо шефа, Лайка проявила все признаки собачьей радости. В пустую чашку кормушки Александр Дмитриевич через трубочку налил немного воды. Лайка попила и благодарно кивнула нам мокрым носом.
Доложили вниз по телефону, что отверстие в кабине открыто, все в порядке, представитель медицины считает, что можно закрывать. О том, что сверх программы проведена «особая операция», решили не докладывать. Это осталось нашим с Александром Дмитриевичем секретом.
Через минут пять получаем указание: «Пробку поставить на место, об исполнении доложить!» Юрий поправляет на себе комбинезон, вытирает руки (впрочем, совсем не грязные). Подчеркнуто серьезно смотрит в мою сторону. Дескать, особое поручение! Но глаза так и искрятся смехом. Мол, что же здесь особенного? И стоило ли руководству заниматься такой мелочью?
— Ладно, ладно! Давай работай!
— Есть работать! — и Юрий в течение минуты тщательно завернул и закрепил пробку.
Тридцатиминутная готовность. На наблюдательном пункте медики, испытатели, инженеры. Почти у всех бинокли. Ярко-белая свеча ракеты на фоне безоблачного голубого ноябрьского неба. Голос из репродукторов громкой связи: «Готовность десять минут… готовность пять минут…» Наконец — минута. И вот — подъем!
Первый раз видел я дневной старт. Прямо скажу: он показался мне менее эффектным, чем ночной. Но днем гораздо лучше видно всю ракету, видно, как она вначале плавно поднимается, как бы раздумывая, лететь или не лететь, затем набирает скорость, ложится на траекторию и уходит, уходит…
При разделении ступеней в небе появлялись красивые расходящиеся концентрические кольца. Говорили потом, что их видели в районе Алма-Аты и еще восточнее. Вероятно, это так, поскольку в Академию наук было прислано много писем с просьбой объяснить необычное небесное явление.
Лайка улетела. А мы бросились к телеметрическим станциям. Ведь там принимается радиотелеметрическая информация. Жива ли Лайка? Как она перенесла взлет, перегрузки, вибрации?
По дороге нам навстречу — «газик». Из него, высунувшись в дверцу и чуть не вываливаясь, машет Александр Дмитриевич. Он поднимает большой палец: все в порядке! Победа! Лайка жива!
Вскоре медики расшифровали первые строчки телеметрической информации. И очень довольный Владимир Иванович тут же доложил государственной комиссии и Сергею Павловичу о поведении Лайки, о ее состоянии на наиболее трудном с биологической точки зрения активном участке полета — при подъеме ракеты. На Лайку действовали перегрузки, далеко не равные привычным земным. А вибрации? А грохот двигателей?
