— Многое поменялось, старина, — сказал Аргонис.
— Гражданская война тому виной, — кивнул Волк, губы его сжались. Аргонис подумал о командире эскадрона, которого он знал и с которым сражался рядом почти целое десятилетие. Воин перед ним выглядел, как и прежде — сплав остроумия и брутальности, что было необычно, учитывая его происхождение с Олимпии. Но теперь в нём присутствовала тяжесть, будто мысли, которые он не мог озвучить, бурлили внутри.
— Почему вы здесь? Почему ваш легион ведёт эту битву?
— Ты спрашивал об этом примарха?
Аргонис кивнул.
— Ну, тогда у тебя есть ответ, — Железный Воин повернулся и отправился к двери. Отдалённый грохот сотряс воздух в помещении. С потолка посыпалась пыль. Все посмотрели вверх.
— Бомбардировка поверхности, — произнесла Сота-Нул, — они вновь атакуют, как и ожидалось.
Волк стрельнул глазами в её сторону, потом вновь посмотрел на Аргониса.
— Ты выбрал не очень удачное время для своих дел, брат. Я скоро буду нужен в другом месте. Но оружейные открыты для вашей инспекции… Эмиссар, — суровые официозные интонации вернулись в его голос, он грубо кивнул в сторону одного из своих охранников. — Талдак будет вашим проводником.
— Благодарю, — произнёс Аргонис. Волк кивнул в ответ, повернулся и вышел за дверь.
Аргонис посмотрел на пустую маску, закрывавшую лицо Талдак, и одел собственный шлем. Голос Сота-Нул раздался, едва шлем замки шлема защёлкнулись.
— Этот опасен и умён.
— Он всегда таким был, — ответил он, направляясь к двери. Талдак зашагал впереди, низко держа болтер.
— Его присутствие и присутствие его провожатого могут вызвать у нас осложнения.
— Не уверен, что мне нравится, куда ты клонишь.
Они вышли за дверь и начали путь по извилистому коридору. Зазвучал сигнал тревоги. Под потолком замигали жёлтые проблесковые огни. По полу прокатилась ещё одна дрожь. Он ощутил неконтролируемый прилив адреналина в крови.
— Тебе стоит перебороть своё отвращение, — промурлыкала Сота-Нул. — Нам, возможно, придётся убить ещё многих других, помимо него.
— В этом не будет необходимости.
— Такая необходимость очень даже может возникнуть, — сказала она.
Иаео испытывала восторг, наблюдая за эмиссаром и слушая речь техноведьмы. По ней катились эмоции, грубые и обжигающие. Ей следовало выкинуть их из сознания до того, как они испортят исчисления.
Основная фаза её манипуляции сработала. Это сработало. Даже отвергая эмоции, она не могла отвергнуть правду.
«Настоящая опасность появляется в те моменты, когда ты чувствуешь себя неуязвимым», — афоризм плыл по её сознанию, несмотря на то, что она перефокусировала свои мысли. Было много, много причин, по которым ей не стоило считать себя победительницей.
