Казыбек решил не тратить время на излишние объяснения. В Актас пошла еще одна депеша, но более краткая, чем первая:
«Мощность рудного тела двадцать. Содержание свинца высокое. Жду распоряжений».
Руководство экспедиции надолго умолкло. Казыбек со своими подручными продолжал бурить.
К середине следующего дня над Шокпаром послышался характерный гул вертолета. Из винтокрылой машины, опустившейся вблизи стоянки разведчиков, выходили по одному закутанные в летные комбинезоны начальник экспедиции Сериков, какие-то люди из объединения. Наконец показался Ильяс Мурзаевич, а рядом с ним крутился приземистый, словно колобок, Шибынтаев. С ними прибыли секретарь горкома партии, два работника промышленного отдела. Все это шествие, с трудом преодолевшее сугробы и потому изрядно вывалянное в снегу, приблизилось к землянке, у порога которой стояли Казыбек и несколько свободных от вахты бурильщиков.
Гости вырывали из рук друг друга керны с рудой, шумно галдели, взвешивали на ладони крупные цилиндры, извлеченные из недр. Каждый из них счел нужным пожать руку Казтуганову, а Бакбая по-простецки обнимали, хлопали по плечу. Ильяс Мурзаевич взошел по мостику на буровую, где безостановочно продолжалась работа. Водитель вездехода теперь не жалел ни горючего, ни свою капризную технику. Он мотался между буровыми, выжимая из мотора остатки сил.
Ликовали не только люди. Свою надежность и послушание человеку показал буровой агрегат «ЗИФ». В руках Бакбая он действовал будто швейная машина. Он погудывал с неким удовольствием, вращая стотонную колонну труб.
Кудайбергенов подошел ближе, спросил, на каких глубинах сейчас бурение. Взглянув в лицо генерального директора, Сержанов вытянул над головой указательный палец, что означало просьбу потерпеть лишь один час…
Ильяс Мурзаевич затряс головой несогласно. Ему хотелось подержать в руках руду, хранившую глубинное земное тепло. Он что-то кричал, давал рукой знак остановиться.
Лицо Бакбая болезненно скривилось.
— Не могу, ызнашит! — Он показывал черной от копоти рукой на рокочущий агрегат. — Осталось два метра…
Кудайбергенов почувствовал в вахтенном непокорность, но продолжал улыбаться. Сказал, будто пожаловался, наклонившись к самому уху Шибынтаева:
— Видал, какие строптивые здесь собрались? Накажем или обойдемся?
— Извлечет руду — накажем! — прокричал в ответ Таир Унисьянович. Он понял намек генерального и изрек свои слова, почти не раздумывая. Все стали ждать, когда утихнет мотор. Вот колонка достигла заданной глубины, и Бакбай выключил двигатель. В уши ворвалась тишина. Стали различимыми разговоры даже на отдалении. К буровой снова потянулись рабочие от других установок. Наконец начали подъем снаряда. Плавно поскрипывал барабан, наматывая стальной трос.
