Он учил нас брэйк-дансу. Это был мой козырь. Потому что стыдно было признаться сверстникам, которые боксируют на ринге, водят картинг, гоняют в футбол, что ты занимаешься хореографией. Брэйк был поделен, как палубы корабля – на нижний и верхний. Я танцевал нижний. В пионерском лагере на дискотеках, собирая пыль и грязь на полу в местном клубе.
Естество мое ни под каким предлогом не принимало занятия у станка (отполированные сотней ног две толстые палки, идущие вдоль стены в хореографическом классе). Батман-плие, первая позиция, лебединые руки ищут опору в воздухе. Станок меня отторгал, так же как я его. Другое дело танцы в большом зале. Вальсирование тридцати пар, танец «Башмачки», танец «Потешки». Выступали во всевозможных ДК, в БКЗ «Октябрьский», во Дворце пионеров, в залах и зальчиках. С натужной улыбкой я шелестел по сцене, выворачивая каблуки концертной бутафорской обуви на радость родителям и бабушке.
День рождение девочки с длинными чуть вьющимися волосами. Несколько человек из танцевального сообщества «Юность» в комнате с накрытым столом, лимонад пополам с оливье. «Льдинка, льдинка, скоро май», – неслось из магнитофона. Игра в «Кис-кис-мяу». Невинные шалости с легким порнографическим оттенком. Мне выпало целоваться с именинницей в темном коридоре. Не через платочек. Губы в губы. Вышли из комнаты, и она засосала меня, как макаронину, в трясину девичьего рта. Не дав опомнится, потащила обратно в комнату.
Такая осведомленность в деле соприкосновения губ разнополых особей привела к тому, что несколько раз в неделю я наведывался в края, где она жила. Велосипедил из одного района в другой, протирая промежность своих штанов с одной единственной целью – случайно ее встретить. Договориться о том, чтоб пересечься в заранее заданном режиме (назначить свидание) – я не решался. Пытался подстроить случайное столкновение на улице, для чего облазил все окрестные школы, и нарезал круги вокруг заветного дома. Но случай потому и случай, что не подразумевает заранее разработанного сценария. «Моя любовь на пятом этаже», – пели четыре секретных галстука, я вторил им, взирая на пятый этаж хрущевки, где готовила уроки Лолита с маковыми губами и русалочьими зелками.
Из хореографии я свалил, и пошел в тренажерный зал. Супротив мясистых дядечек, которых так и хотелось после тренировки отправить на бойню, я выглядел логичным завершением своей хореографической карьеры. Прозанимавшись пару месяцев, решил, что эти убогие железки такому одухотворенному юноше, как я, не подходят. И даже Шварцнеггер, взиравший со стены (страна узнала, что есть такой способ измены Родине, как видео) не смог убедить меня в обратном.
