– тахипсихия (ускоренный темп мышления) в сочетании с гипермнезией и интеллектуальной гиперактивностью. Об этом свидетельствует главная работа Бальзака, состоящая из 64 романов, написанных в течение 20 лет, что составляет по три романа в год, не считая работы по переписыванию, – Бальзак по десять раз переделывал рукописи своих романов и использовал свои авторские права для изменения текстов;
– бессонница из-за гиперактивности, в результате чего он проводил ночи за сочинениями;
– мегаломаниакальные квазибредовые идеи богатства и величия, что приводило Бальзака к многочисленным долгам.
Относительно депрессии можно утверждать, что в детстве он пережил длительный период тревожной депрессии, в течение которого он был очень несчастен. Он воспитывался кормилицей, потом был помещен на четыре года в экстернат, потом на шесть лет – в интернат. Все годы в интернате он оставался один, без друзей. По сообщению одного из его преподавателей, он был «полным толстощеким мальчиком с красным лицом, с обмороженными зимой пальцами рук и ног… молчаливым, из него ничего нельзя было вытянуть». Он вышел из интерната в 14 лет после странного сомнамбулического состояния, похожего на кому, которое привело к тому, что позже у него возникали состояния меланхолического ступора. Маниакальное состояние почти систематически возникало после депрессивных периодов, которые иногда протекали по меланхолическому типу.
В подростковом возрасте гипоманиакальное состояние Бальзака в течение нескольких лет укреплялось и развивалось. Позже признания в глубокой печали и скорби были редки и появлялись лишь в некоторых письмах: «Лучше бы я никогда не родился!.. несчастье быть одним, несчастье быть в обществе, несчастье умереть, несчастье жить…» (письмо сестре, 1821) – или: «Некоторые существа рождаются, чтобы быть несчастными, я из их числа» (письмо мадам де Берни, 1821). К концу жизни, за четыре года до смерти, у Бальзака вновь возникает длительный период депрессии: «Я умру от усталости, умру от работы и тревоги, я чувствую это… Моя тоска неизлечима. Не хочу описывать Вам свое душевное состояние, оно ужасно. Я не знаю, что случится. Я на целые часы погружаюсь в воспоминания и остаюсь по-настоящему отупевшим. Понимаете ли Вы меня? Сомневаюсь, ибо нельзя понять бесконечность тоски, бесконечность сожалений и всего, что давит на меня. Работай, жалкий автор “Человеческой комедии"… плати за свои наслаждения, искупай свои безумства. Думаю, я не должен был родиться. Я понимаю, что добровольная смерть разрешит это состояние, если оно будет продолжаться. Я больше не борюсь. Я позволил себе погрузиться в неизлечимую медлительность скорби. Я не осознаю жизнь, я больше не верю в будущее. Я составил план, как мне уйти с этого света» (Balzac, 1847; цит. по: Jaennot, 1986, р. 232–233).
