— В рассказах о гангстерах таких зовут «милками».
— Итак, эта «милка», — продолжал Матер, — из тех девушек, которые любят, чтобы с ними обращались грубо. Если бы она была посильнее духом, он бы сам нес один из чемоданов…
— Ну как, эти чемоданы вам о чем-нибудь говорят? Прочтите протокол и тогда, наверно, сможете дать мне ее фотографию. Вот. Но он о ней ничего не помнит, даже не помнит, как она была одета.
Матер прочел протокол. Он читал медленно. Он ничего не сказал, но что-то в его поведении передалось суперинтенданту. Тот сказал: «Что-нибудь случилось?»
— Вы хотели, чтобы я дал ее фотографию? — спросил Матер, извлекая фотокарточку из-под крышки своих часов… — Вот она, сэр. Разошлите ее по всем участкам, а также в газеты.
— Но в протоколе ничего нет, — сказал суперинтендант.
— Каждый человек что-нибудь да вспоминает. Вы бы там ничего не смогли заметить, но у меня есть кое-какая своя информация об этом преступлении, хотя я о ней до сих пор не думал.
— Но ведь он ничего не вспомнил, кроме чемоданов, — сказал суперинтендант.
— Слава богу, что хоть это вспомнил. Это может значить… Понимаете, он здесь пишет, что запомнил ее, потому что она была единственной женщиной, которая сошла с поезда в Ноттвиче. А я зною, что этим поездом в Ноттвич приехала эта девушка. У нее контракт с местным театром.
Суперинтендант спросил неосторожно:
— И она из того самого типа, о котором вы говорили? Падка на уродов?
— Я думал, что она любит обыкновенных, — сказал Матер, глядя сквозь окно на мир, который шел на работу в этот холодный ранний день.
— Но если бы у нее было побольше присутствия духа… — ухмыльнулся суперинтендант, он думал, что Матер растерян, потому что его догадка оказалась неправильной.
— Ей не надо занимать присутствия духа, — сказал Матер.
Он отвернулся от окна. Он забыл, что суперинтендант был старше его по чину, он забыл, что надо быть тактичным с этими провинциальными полицейскими.
— Черт возьми, неужели вы не понимаете? Он не тащил своего чемодана, потому что должен был держать ее под прицелом. Он заставил ее пойти в жилой район, — сказал он и добавил: — Мне надо ехать. Он собирался ее убить.
— Ну уж нет, — сказал суперинтендант. — Вы забыли, она заплатила Грину и ушла с ним из дома. Он вышел с участка вместе с ней.
— Но я могу поклясться, что она в этом не замешана. Это абсурд, — и добавил: — Мы с ней помолвлены.
— Вот это да! — сказал суперинтендант.
Он помолчал, подобрал горелую спичку и принялся чистить ею ногти, затем подвинул фотографию обратно.
