Его содержание определяется отражением окружающего мира или, признавая тождество бытия и мышления, воспроизводит его структуру. Книга Бытия так или иначе посвящена бытию. В этом ее принципиальный, неизбывный логоцентризм. Поэтому логос и бытие приходится отрицать вместе.
За ускользающую манеру высказываний, разрешение себе любых противоречий, софистическую подмену терминов недоброжелатели называют Ж. Деррида «лукавым», а особенно злые – фальсификатором. Это не всегда справедливо. У него есть поразительные по ясности положения, в которых значимо каждое слово, но они настолько необычны, революционны, что в них не хотят – боятся вдумываться. «Логоцентризм идет рука об руку с определенностью бытия сущего как наличности. Поскольку этот логоцентризм присущ и мысли Хайдеггера, постольку она остается в пределах онто-теологической эпохи, внутри философии наличия, т. е. философии как таковой»[11]. Как видим, логоцентризм есть следствие допущения бытия, включающего природу и бога, составляющего смысл философии наличия, которая есть до сих пор существовавшая философия и которую он опровергает вместе с логоцентризмом. И, конечно, вместе с «этно-фалло-фоно» (заодно можно лишний раз убедиться в неправомерности опоры постмодернизма на Хайдеггера). Лого(с)центризм – это в сущности Слово, мысль, сознание как выражение любого внешнего – природы, Бога и их философской рефлексии в виде эйдосов, монад, вещей в себе, прафеноменов и т. д. и т. п. Борьба с логоцентризмом – это борьба со словоцентризмом, отрицание человека в качестве мыслящего существа.
Таким образом, в целом борьба с этно-фалло-фоно-логоцентризмом на самом деле есть борьба с антропо-тело-эмпирио-словоцентризмом, т. е. Homo vitae sapiens во всех его основных ипостасях. Мы особо подчеркиваем vitae, свойства живого, ибо деконструкция направлена прежде всего против них. Итогом победы над этно(антропо) – фалло(тело) – фоно(эмпирио) – логос(слово)центризмом является «смерть человека», общеизвестный девиз, «брэнд» постмодернизма, который теперь нельзя считать произвольным и случайным. Им вполне логично завершается логика деконструкции, снимающей бытие традиционного природно-исторического человека, включая духовный и предметный мир, в котором он живет.
Это последние по счету (у нас), но не по важности в постмодернизме категории. Мы рассматриваем их в конце его деконструктивистского этапа, потому что одновременно они являются «условием возможности» грамматологии как позитивной части подобного типа философствования. Понятия следа и различия должны восприниматься вместе, ибо без следа нет различия, а без различия невозможно говорить о следах. След – это общий принцип артикулированности и расчлененности чего угодно. Близко к понятию следа – повторение, которое тоже предполагает оставление следов. В одном синонимическом ряду с ними понятие пропуска. Пропуск – пустота, ничто, на котором осуществляется различие и повторение. В этом случае исходной единицей, «элементарной частицей» реальности становится не атом или эйдос, не единица в собственном смысле слова, а двоица: след и пропуск, след и пропуск, след и пропуск…
