– Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда, —
есть еще на земле у тебя сыновья!
Надежда представлена у Окуджавы как женщина, руки которой герой целует и с которой ведет себя покорно и нежно. То есть отношения с ней у него гораздо более эмоциональные и неофициальные, чем с Верой: для Веры он «должник», для Надежды – сын.
Для того, чтобы понять следующую строфу, необходимо привести строки из упомянутого Первого послания к Коринфянам: «И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 3); «Любовь долготерпит, милосердствует…» (1 Кор. 13, 4); «Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит» (1 Кор. 13, 7). Сопоставим их с четвёртой и пятой строфами:
Протяну я Любови ладони пустые,
покаянный услышу я голос ее:
– Не грусти, не печалуйся, память не стынет,
я себя раздарила во имя твое.
Но какие бы руки тебя ни ласкали,
как бы пламень тебя ни сжигал неземной,
в троекратном размере болтливость людская
за тебя расплатилась… Ты чист предо мной!
Если «пустые кошельки» в первой строфе означали неверие, ладони пусты не потому, что герой никогда не любил, а потому, что он истратил отведенное ему. В только что приведенном фрагменте присутствует явная перекличка с цитируемыми выдержками из Послания. Тут и говорится о том, что Любовь «долготерпит», «всё покрывает, всему верит», и присутствует мотив «отдачи тела на сожжение» («…как бы пламень тебя ни сжигал неземной»).
При этом строки, где появляется Любовь, меняют дух всего стихотворения. Неожиданными для нас являются слова: «Покаянный услышу я голос ее», а далее выясняется, что герой чист перед Любовью, поскольку за него расплатилась «людская болтливость». Вряд ли Окуджава говорил об этом без тени юмора. А если это ирония, притом ирония пародийная с элементами автопародии, можно вспомнить Вийона, писавшего стихи, которые только выглядели как серьезные; он подрывал серьезность изнутри. Если же ирония в «Трех сестрах» отсутствует, приходится признать, что Окуджаве изменил вкус.
Последние строки стихотворения подытоживают сказанное выше и перекликаются с финальными строками из той же 13 главы Послания: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше». Нужно заметить, что и Окуджава в песне выделил среди «трех сестер» именно Любовь. Она играет особую роль, за ней остается последнее слово, благодаря ей ситуация обретает неожиданную развязку.
