— Вы застали кампанию «Вернем права мужчинам»?
— Да. Забавное явление.
— Как специалисту, вам не кажется, что это чей-то эксперимент?
— Как специалисту мне кажется, что такой эксперимент имел бы нулевую научную ценность.
— Вам знакома юзер Акэти?
— Вика Квашнина? Только через Сеть.
— Что вы можете сказать о травле, которую учинил Гарпаг Квашниной?
— Ничего. Два скандалиста нашли друг друга.
— Мне показалось, вы были… в добрых отношениях с Викой.
— Были. Когда-то.
— Что случилось?
— Это наше личное дело.
— Татьяна, Гарпаг был убит, и я расследую убийство. Думаю, тут никакое «личное» не уместно.
— Ах, вот к чему вопросы о том, где я была. Хорошо. Я не люблю клеветников, а Квашнина — из этой породы.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Она — женская версия Гарпага. Те же беспочвенные претензии на эрудицию и талант.
— А два года назад вы хвалили ее материалы.
— Когда она пишет о том, в чем понимает, ее приятно и интересно читать — но в этой нелепой кампании против нелепых мачо она написала столько глупостей, что терпеть это стало невозможно. Я попыталась урезонить ее, объяснить, что она теряет лицо. Она в ответ обвинила меня в том, что я консультирую Гарпага. На этом все добрые отношения кончились. Мы закрыли друг от друга блоги.
— А вы не консультировали Гарпага?
— Ха. Ха. Ха, — раздельно произнесла госпожа Анисьева. — Вы в свободное от работы время консультируете скандальных параноиков? Нет? Вот и я тоже. Ваши десять минут истекли. Всего доброго.
— Я офицер полиции. Десять минут истекут, когда я так решу, — отчеканила Марта. — Вам известно, что Гарпаг был сотрудником СБ, информатором и контроллером?
— Десять минут истекли. Через час я должна быть в Цитадели, и я туда попаду. А если не попаду, неприятности будут у вас. Большие неприятности.
Анисьева встала из-за выключенного уже терминала, направилась к двери.
— Я обязана запереть кабинет. Будете вы внутри или снаружи, меня не волнует.
Марта, чувствуя, как ярость теснится в животе, медленно вышла из кабинета.
А Карастоянов самым нелепым образом споткнулся о собственные ботинки, растянулся на пороге, разбил нос, заляпал кровью пол, вытирал салфеткой и извинялся — словом, оконфузился по полной программе.
— Что это на вас нашло? — прошипела Марта, заглядывая в двери туалета, где Карастоянов умывался.
Тут и обнаружилось, что у него не нос разбит, а порезана рука. Отмыв лицо и зажав рану салфеткой, Карастоянов бодро поскакал по лестнице вниз.
— За каким чертом вы устроили эту комедию? — Марта бесилась теперь от того, что еле поспевала за ним. Он ответил только в машине, залепив руку пластырем:
