– Хм, такое впечатление, что она холоднее окружающего воздуха, – сообщил он.
– Ты там осторожнее, – нахмурился капитан, – если заработает, вдруг засосет тебя одного неизвестно куда или током ударит!
– Да уж… – Шорин поспешно убрал руку. – Кстати, кажется, она, по-моему, еще и немного дрожит…
– Дрожит, говоришь? Это интересно…
Валентин подбежал к арке и потрогал опору рукой. Ладонями ощущалась легкая, едва заметная ритмичная вибрация. Валентину показалось, что когда он трогал арку до этого, такой вибрации не было.
– А ну-ка, залезай! Еще раз попытаемся!
Николай почесал затылок и вернулся к гранатомету.
Вырывая колесами траву, Валентин развернул УАЗ и повторно въехал в арку.
Ему показалось, что тело вместе с машиной натягивает какую-то пленку, словно продираясь через невидимую и чуть вязкую границу. Уши слегка заложило, вечерний свет вокруг мигнул, и словно где-то далеко-далеко лопнула гитарная струна. Остапенко инстинктивно нажал на тормоз.
Это было сделано вовремя: прямо перед капотом УАЗа начинался глинистый склон, круто уходивший вниз.
Хотя чуть позади по-прежнему возвышалась загадочная арка, местность вокруг них в мгновение ока изменилась. Насколько хватало глаз, расстилалась унылая холмистая равнина красновато-серого цвета. Кое-где из почвы, напоминавшей сухой такыр, торчали кривые деревца высотой не более метров трех, а низко над горизонтом маячило красновато-тусклое, словно специально подобранное в тон пейзажу, солнце. Длинные тени, извиваясь как змеи, перечеркивали округлые холмы. И тут было жарко, очень сухо и жарко, как в настоящей сауне.
Смена обстановки была пугающе разительной, но немного успокаивало то, что полчища вражеских машин, которые так опасался увидеть по ту сторону таинственного перехода Остапенко, начисто отсутствовали.
– Мать моя, женщина… – с чуть запоздалым удивлением охнул Шорин. – Не может быть!
– И это не галлюцинация, – пробормотал Остапенко.
Николай шумно засопел, витиевато выматерился и завертел головой, приникнув к гранатомету. Кроме маленьких смерчей пыли, то тут, то там кружащихся над выжженной почвой, в поле зрения ничего не двигалось.
Но кое-что, интересовавшее их сейчас, Шорин все-таки увидел.
– Смотри! – Он ткнул пальцем вперед.
– Да-да, вижу, – процедил Валентин, вытирая уже обильно выступивший на лбу пот.
